Такое ощущение, что ей хочется услышать от меня то, за что она сможет послать и не думать о себе плохо. Она мне нужна.
– Послушай, – я пытаюсь придумать выход, – давай так: я сегодня к тебе заеду после работы, потом сразу домой… Не останусь… Потому что отец болен. Алло. Алло!
– Что у вас здесь происходит?! – в дверях появляется недовольное лицо начальницы.
– Да, я Лехе говорю: давно. Давно уже посчитали эту позицию… – спасает положение добрый Кирилл. – А он спорит.
– В зале покупатели. Давайте быстрее. Чего расселись? – Анастасии не важен ответ, ей важно созданное этим вопросом напряжение.
Мы молчим.
Анастасия Кобровна удаляется.
– Совсем тухло? – участливо интересуется Кирилл.
– Да. Ее как будто подменили. Ничего не слышит. Только о ней должны быть все песни.
– Понятно, – вздыхает Кирилл. – А че к тебе не переезжает?
– Шутишь? Она же дочка мэра. Будет она в нашей квартирке на первом этаже жить, где вид из окна не на верхушки сосен закрытого жилого комплекса, и где потолки ниже двух с половиной метров. Где санузел совмещенный. И откуда ехать до учебы два часа.
– Ну, это же любовь, – добродушно заявляет мой напарник, умеющий легко решать любые глобальные проблемы.
– Кир, давай лучше про твои гениталии поговорим, – предлагаю я, и мы замолкаем до конца рабочего дня.
Все мы фаталисты. Так и ждем, чтобы от кого-нибудь избавиться раз и навсегда. У каждого приготовлен список тех, кого и при каких обстоятельствах мы вычеркнем из состава приближенных. Не дала, изменил, не вернул, забыл, опоздал, не знал, укусил. Живем и ждем, когда же удастся воспользоваться фатальным списком. Смотрим, соблазняемся, примеряем на родственников, друзей, знакомых, любовников. Думается, я в этом списке у Ленки в первой очереди.
В торговом зале снуют люди. Они приходят, трогают вещи, примеряют, подойдет ли это к их лицу, налезет ли на обрюзгшее тело. Покупают или хотят в будущем купить – и уходят. Они как муравьи в пирамиде потребления, переползают по бесчисленным туннелям и пытаются найти золотое руно, которое им мерещится в новой куртке, юбке, штанах. Примерили – вроде, блестит. Чрез неделю свет пропадает – и они снова мчатся в муравейник.
С недавних пор я попал в «мир ничего». Где один и тот же продукт, едва подходивший для употребления, продавали в разных упаковках с большой разницей в цене. Одни ели его, покупая подешевле, – у них нет выбора, другие жрали, взяв подороже, тем самым демонстрируя свое преимущество перед первыми. А на самом деле это было одно и то же говно. Настоящее обесценилось до пустоты и перестало носить вообще какой-то смысл. Главным стало обладание чем-либо здесь, сейчас. Привлечь внимание – вот единственное, что стало волновать и оказалось способным заполнить вакуум бессмыслицы.
– После выходных без опозданий. Штраф, – шипит Кобра, закрывая двери магазина.
Выхожу на улицу. Закуриваю.
– К тебе или ко мне? – звонкий голос вишневой Кристины всегда поднимает настроение. У Кристины тоже закончился рабочий