холодным, хрупким, безжизненным.
Солнце уже полностью показалось над линией горизонта, когда отварилась дверь подъезда обычного пятиэтажного жилого дома, коих построено множество. Из подъезда вышли молодой мужчина и женщина. Они негромко ругались о чём-то своём. Скорее даже не ругались, а внешне выглядело это так, будто женщина недовольно высказывалась и попрекала мужчину, а он больше молчал и иногда отвечал ей. Ответы его были весьма коротки, и судя по всему, столь же просты и незамысловаты. Со стороны казалось, что слова его были словно удары молота – вылетали резко, чётко, с равными интервалами времени. Казалось, высказываемая мысль забивалась словами словно молотом.
– Ты опять поставил машину в самой грязи, смотри какие лужи вокруг! Я замочу ноги! – раздражённо упрекала женщина, – Вечно у нас так!
Мужчина сжал губы, его брови хмуро сошлись. Он уже собирался что-то ответить женщине, и в этот момент ступил на мокрый от дождя тротуар. Капельки дождевой воды попали на его туфли, и в них сразу же сверкнул яркий огонёк солнца. Мужчина повернулся к своей спутнице, остановившейся позади, лицо его расправилось, и он произнёс: «Постой здесь, я подъеду. Лужи большие. Ты промокнешь».
Машина подъехала и остановилась вдоль тротуара, напротив крыльца. Женщина спустилась с крыльца, ступила на мокрый тротуар, открыла дверь машины, и садясь прихватила с собой несколько капель, когда заносила первую ногу. Капли ярко сверкнули под солнечными лучами. В каждой из них светилось по одному маленькому солнцу.
– Спасибо, дорогой. Я что-то не в настроении с утра. Ты не сердись, – черты её лица совершенно разгладились, она потянулась к мужчине и нежно поцеловала его в шею.
Машина плавно тронулась с места и уехала.
На окраине города, у безлюдной дороги, покидающей город и уходящей из него вдаль, стояли двое мужчин средних лет. Слегка отёкшие и одутловатые лица их, ровно, как и потёртая, хотя и не старая одежда, выдавали их беспорядочный и случайный образ жизни. Какой-то отрешённый, безучастный взгляд выражал безразличие ко всему окружающему. Будто кто-то с неведомой целью или в наказание забросил их в это бытие отбывать срок. Презрительное безразличие к происходящему, к жизни своей и жизни чужой, выражал весь их вид, дополненный отпечатком испытываемых физических болей.
Так и стояли они однообразно и бестолково, и перекидывались редкими короткими фразами. Только свет маленьких солнц в дождевых каплях, перенесённых ветром с листьев ближайших деревьев на одежду мужчин, оживлял это однообразие.
Их внимание привлёк одиноко идущий мужчина, возраста, приближающегося к преклонному, одетый хоть и просто, но опрятно. Они окрикнули и нагнали его, что-то говорили с неприятной натянутой улыбкой. Но очень скоро разговор перешёл в активные неприятные действия. Цель праздных мужчин была ясна: добыть средства к привычному одурманенному проведению времени, которого