признанием.
Во-первых, он бы ей не поверил. А когда она, плача и размазывая слезы, рассказала бы ему в подробностях про вчерашний вечер, то, возможно, сумела бы его убедить, что она – посторонняя русская женщина, никому не известная и небогатая. И глупо было бы ждать, что перед ней извинятся и вернут на корабль или хотя бы доставят в какое-нибудь цивилизованное место. Зачем им такая морока? В лучшем случае ее просто убьют. А в худшем…
Надя вспомнила про главаря пиратов и про того жуткого типа с безумными глазами, которые жили своей собственной жизнью на черном лице – то вращались со скоростью вентилятора, то стремительно бежали куда-то наверх, через лоб… Ужас, лучше умереть, чем попасть к такому в руки.
Надя прислушалась к себе и поняла, что умирать не хочется. А ведь придется, когда раскроется ее обман. Нужно быть очень осторожной. И правильно она сделала, что назвалась этому англичанину Надин. Может, он в сговоре с беловолосым, его нарочно подсадили в яму, чтобы он выпытал у нее все, что нужно.
Хватит уже, была она такой дурой, что выбалтывала о себе все первому встречному. Теперь надо быть умнее.
Но как выбраться на свободу из этой волчьей ямы?
Действительно, по сравнению с этой ямой хижина, в которой она проснулась, казалась настоящим дворцом. Здесь было сыро, грязно, тесно, отвратительно пахло, но хуже всего было то, что она будет делить эту яму с мужчиной. Так что любое самое простое физиологическое отправление превращалось в настоящую проблему.
Ее безрадостные мысли были прерваны донесшимся сверху подозрительным шорохом.
Надя запрокинула голову… и едва не закричала от ужаса: через просветы деревянной решетки на нее смотрело какое-то чудовище. Приоткрытая пасть, из которой торчали страшные клыки и капала слюна, жуткая ухмыляющаяся морда, испещренная темными полосами, маленькие свирепые глазки…
– Что это? – прошептала Надя, инстинктивно схватив своего соседа за руку.
– Это гиена, – сообщил тот довольно спокойно. – Она часто сюда приходит по ночам. Должно быть, надеется, что когда-нибудь я ей достанусь на обед. Я к ней привык, зову ее Мелиссой, в честь одной своей родственницы. Они очень похожи. Эй, Мелисса, как дела?
Гиена хрюкнула и исчезла.
Надя отпустила руку Патрика, но не стала отодвигаться, потому что от него веяло живым человеческим теплом.
– Кстати, – снова заговорил Патрик, – хотя я сказал вам, что не знаю, где мы находимся, – кое-какие соображения на этот счет у меня имеются. Насколько я могу судить по характеру растительности и животного мира, а также по антропологическим особенностям местных жителей и характеру их языка…
– Умоляю, нельзя ли покороче! – перебила его Надя.
– Можно. – Англичанин пожал плечами. – Так вот, я считаю, что мы с вами находимся в Республике Сомали. То есть республикой ее можно считать только формально, на самом деле эта территория разделена на добрый десяток крошечных государств, непрерывно воюющих друг с другом. До шестидесятых