отметила, что телефон у него – старой и самой простой модели, никакой тебе не навороченный айфон. Владимир послушал, что ему говорили, и раздраженно бросил:
– Буду, скоро буду!
Сунув мобильный в карман так поспешно, будто стесняясь его «раритетности» перед старой знакомой, Вовчик виновато развел руками:
– Ада, мне нужно бежать. Срочное дело. Я тебе оставлю папку. Вот мой номер телефона, – он торопливо написал прямо на папке крупным размашистым почерком несколько цифр. – Позвони мне. Мы – ты и я – действительно в опасности.
Скомканно попрощавшись, Владимир ушел. И Ада осталась одна – наедине с папкой, к которой не хотелось прикасаться, которая вызывала отвращение и страх, как червяки, которых девушка всю жизнь боялась. Черенком ложки, словно папка вдруг превратилась в мерзкое существо, Ада отодвинула ее подальше от себя и отвернулась к окну.
Голова гудела, наполненная обрывками мыслей, которые были похожи на то и дело сменяющиеся радиочастоты. Такой же коктейль из противоречивых, разнообразных чувств овладевал ею: неверие, страх, приближающийся к панике (а вдруг рассказанное Вовчиком – правда?), отрицание, слабая надежда, что Вовчик, возможно, эту историю нафантазировал. Он, помнится, отличался бурным и богатым воображением: любил истории про призраков, инопланетян и прочее. Уверял всех и каждого, что не раз видел в небе летающие тарелки и что однажды ночью столкнулся в коридоре интерната с призраком бывшей хозяйки, о котором так любила рассказывать уборщица Нюра.
Так, может, он и сейчас все придумал? Ошибся или преувеличил? Вон, пресловутый конец света сколько раз обещали, а потом то переносили, то вовсе отменяли!
Как-то сложно поверить в то, что над тобой нависла какая-то реальная угроза и, возможно, жить-то тебе осталось совсем немного. Как это так – живет себе Ада, живет, жизнь свою по кирпичику строит, фитнесом занимается и питается правильно… Ведет практически здоровый образ жизни, разве что работает много, а тут тебе говорят, что все это полная чепуха – здоровый образ жизни: не поможет он прожить долго-долго, потому что есть другие опасности, помимо смертельных болезней.
– Ерунда какая-то, – вслух сказала Ада, не заметив, что своим громким высказыванием опять привлекла внимание посетителей. – Фигня все это и неправда…
Лиса получила свою кличку из-за острой мордочки и рыжеватого окраса шерсти. Во всем остальном на свою лесную красавицу собака походила мало: вместо шикарного пушистого хвоста – почти безволосый «прутик», ушки-конвертики не стоят настороженно торчком, а болтаются треугольными «тряпочками», вместо хитрости – простодушие и полная доверчивость. Любопытство и неосторожность не раз играли с Лисой злую шутку: сколько раз приходилось вызволять дуреху то из выгребной ямы, то из погреба, то из колючих густых кустов, в которых она умудрялась запутаться, как в силках. Совала свой любопытный острый нос в любую щель и платилась за это. И никакие «приключения» не учили ее жизни: то ли память у Лисы была короче зимнего дня, то ли, наоборот, святая