профессиональную занятость с отдыхом в одном месте, и это место – моя дача.
– У вас есть принципы, которые можно нарушить?
– Если вы привыкли ездить на работу на машине, это не значит, что не нужно идти на работу пешком, если ваша машина сломалась.
– Понятно. Вы долго держите обиду на человека, если он чем-то провинился?
– Нет. – Рашид задумался. – Вообще-то, у этого вопроса много граней. Если такое обстоятельство есть на работе, то никак: обидам или другим гуманным чувствам не должно быть места – только работа хирурга.
– А в быту?
– А в быту… – Рашид опять задумался, глядя по сторонам. – На жену, что ли? Никогда. Потому что это мне невыгодно.
– Для вас существуют проблемы, которые не можете решить сами?
– Для меня проблема – это когда человек не может встать с кровати или дотянуться до стакана воды. Всё остальное – это надуманное самим человеком: деньги, богатство, авторитет.
– Что вы испытываете, когда берёте в руки нож и начинаете резать мясо?
– У меня давно стёрлись ассоциации сравнения мяса, крови, человеческой плоти. Я запретил себе всякие переживания о тех вещах, которые составляют мою профессиональную принадлежность. Я могу держать в руках сердце, так же как и стакан воды, нисколько не думая, что в одном – человеческая жизнь, а в другом – вода. Очерствение. Но! Есть огромная разница: воду я просто могу выпить, а вот с сердцем посложнее – там, за операционным столом, я чувствую огромную ответственность, хотя превращаюсь в машину со всем моим опытом и знаниями, интуицией, и становлюсь со скальпелем против смерти и чужой боли. В это время, хоть земля перевернётся, я – воин без сантиментов: главное – победа. Что касается сравнения, то скажу вам так: резать может любой, а хирургия начинается потом.
– Можете рассказать самый запомнившийся случай из вашей практики хирурга?
Рашид задумался, и наступила короткая пауза.
– Вас не затошнит?
– Нет.
– Это было в госпитале во время войны. Я ассистировал хирургу, когда, как нам показалось, успешно провели операцию офицеру на брюшной полости. Но через день после операции нас подняли по тревоге. Оказалось, после приступа кашля у пациента разошлись швы и кишки вывалились наружу…
– Всё, всё… – Журналист выставил руку вперёд. – Понятно, а то точно затошнит!
– Я предупреждал вас. Тогда приведу другой случай. На заре практики хирурга я оперировал молодого парня двадцати двух лет с переломом левой бедренной кости. Но допустил оплошность при сшивании сосудов – и проклятый тромб попал в сердце. Пациент умер, не приходя в сознание. Когда я вышел из операционной, мать парня задала мне вопрос, над которым я думаю до сих пор: «Доктор, надеюсь, мой сын не будет хромать?».
– Почему до сих пор?
– Потому что в ней ещё жила надежда, и мне так хотелось продлить в ней это состояние. Я сказал «нет». Это стало для меня большим уроком на всю жизнь, после которого я долго не мог прийти в себя.
– Да,