вымер, пораженный внезапной эпидемией страшной, неизлечимой болезни.
– Где люди? – спросил у Сида Вениамин.
– Дома, – ответил парень.
– Все?
Сид удивленно оглянулся на своего спутника.
– Сейчас час ночи.
– Ну и что? – недоумевающе пожал плечами Вениамин. – Могут же у людей быть какие-то дела и в это время.
– Могут, – согласился Сид. – Но лучше оставаться дома. Ночью улицы контролируют джаниты.
– Я не видел ни одного постового.
– Наряд высылают туда, где отмечено несанкционированное передвижение, – Сид похлопал себя по плечу. – Идентификаторы.
– Выходит, в городе действует комендантский час?
– Найн, – отрицательно качнул головой Сид. – Проще отложить все бизнесы до утра, чем объясняться с джанитами.
Вениамин хмыкнул как-то очень уж двусмысленно – то ли насмешливо, то ли недоумевающе.
– Такие уж здесь порядки, – безразлично махнул рукой Сид. И в качестве компенсации добавил: – А шо робить на улице среди ночи?
– Ты всю жизнь прожил на Веритасе? – спросил Вениамин.
Сид молча кивнул.
Подумав, Вениамин решил не распространяться о том, что обычно происходит на улицах ночных городов, – только расстроится парень. Вместо этого он спросил:
– И то же самое в других городах?
– В каких? – не понял Сид.
Вениамин даже растерялся.
– Ну есть же на Веритасе другие города, помимо Гранде Рио ду Сол?
– Найн, – качнул головой Сид. – Гранде Рио ду Сол очень большой город.
Вениамин задумчиво прикусил губу – странное все же место этот Веритас. Но, может быть, это и к лучшему – проще будет разобраться с делами.
– Долго еще идти? – спросил Обвалов.
– Уже пришли, – ответил парень.
Они свернули налево, прошли между двумя высокими домами, в которых не светилось ни одно окно, пересекли внутренний дворик, вошли в низкую подворотню с полукруглым перекрытием, снова повернули налево и оказались на другой улице, такой же широкой, как та, по которой они шли до этого. Нырнув вслед за Сидом в проход между кустами, Вениамин очутился возле оклеенной шпоном двери, ведущей в полуподвальное помещение. Для того чтобы подойти к двери, нужно было спуститься по четырем узким каменным ступенькам. Сверху широким полукругом нависал синий пластиковый козырек. На темном оконном стекле справа от двери причудливо переплетались витые, точно на вензеле, буквы. Проявив некоторое усердие, можно было сложить их в слово «ПЕРУКАРНЯ».
– Прическу решил сменить? – спросил Вениамин.
– Это, – Сид указал на дверь парикмахерской, – кильдим, шо тебе треба.
Сказано это было таким тоном, словно самому Сиду прятаться было незачем и не от кого, а с опасностями побега из тюрьмы и тем, что ему пришлось претерпеть, скользя по невидимому канату над бездной полутемной улицы, он мирился только ради Вениамина