Андрей Дышев

Я бриллианты меряю горстями


Скачать книгу

за интенсивность!» – подумал он.

      Но это относилось не к Назаровой.

* * *

      Гера вернулся домой. Глушитель оторвался окончательно, и ему пришлось закрепить его проволокой на крыше. Треск мотора пулеметной стрельбой разносился по лесу. Испуганные птицы покинули свои гнезда и стали бомбить бронетранспортер пометом. Худой и небритый украинец из бригады строителей, которого звали Бодей, предусмотрительно сошел с дороги в кусты и, провожая Геру взглядом, с укором покачал головой. Наверное, бригада опять послала его в ларек к Ламантине.

      Строители пили каждый день, но понемногу. Бутылка на шесть человек. На большее у них не хватало денег. Воркун, которому они ставили сруб, выплачивал им жалованье ежемесячно, но как только строители получали деньги, к ним сразу же подваливали двое вымогателей. Так продолжалось уже несколько месяцев подряд. День в день. Воркун, жалея рабочих, пускался на всякие ухищрения: то выплату производил на день позже, то выдавал жалованье частями, то не платил вовсе. Строители жаловались, плакали, но деньги сохранить не могли. Здесь они были бесправны. Без гражданства, прописки и паспортов.

      Гера притормозил рядом с Бодей. У того были голубые глаза. Все остальное – серым. Говорить было невозможно, треск заглушал слова. Гера кивнул, приглашая сесть рядом.

      – У тебя трех рублей до получки не будет? – спросил строитель, с трудом заталкивая свое нескладное тело в кабину бензопилы на колесах.

      – Зачем тебе?

      – За водкой ребята послали. Нюрка сегодня не торгует, придется в деревню чухать.

      Нюркой он называл Ламантину. Ее ларек для строителей был центром культуры, объектом, определяющим признаки цивилизации в этом затерявшемся среди лесов и болот дачном поселке. Когда строители посылали в ларек гонца, он надевал все самое чистое. Парадный костюм Боди состоял из черных брюк с жирными пятнами и некогда зеленой кофточки со штопкой на рукаве. Вот только ботинки на нем были разные, причем один без каблука, а другой без шнурка, и оба были надеты на босые ноги.

      – Возьми на заднем сиденье бутылку. Вернешь такую же, – сказал Гера, испытывая мучительное чувство жалости к строителю, нищета которого была едва ли не хрестоматийной.

      Бодя повернулся, пошарил рукой в пакете.

      – Сколько их у тебя здесь! – восторженно произнес он. В его понимании четыре бутылки водки были богатством. – На праздник едешь, что ли?

      – У кошки день рождения, – ответил Гера.

      На обед он сварил макароны и вывалил в кастрюлю банку тушенки. Осилил только половину. Кошка, объевшаяся «Вискасом» по случаю дня рождения, отказалась разделить трапезу с хозяином. Гера завернул кастрюлю в газету – чтобы макароны подольше сохранили тепло, – прихватил с собой бутылку водки и пошел к строителем, к армейской палатке с провисшей крышей, в которой они жили.

      Собственно, Гера был таким же бесправным «иногородцем», нелегально проживающим в Подмосковье, и все же строители соблюдали в общении с ним некоторую дистанцию. Но лишь тогда, когда были трезвыми.