каждый новый том из собрания сочинений, и я дорого бы дал, чтобы увидеть это – как Пра, наша прабабушка, 8 мая 1945 года изгоняет из гостиной на Киркевейен все следы присутствия оглохшего нобелевского лауреата. Но вдруг вместо того, чтобы швырнуть в кучу последний роман трилогии об Августе, «А жизнь идет», она замерла с первым изданием книги в руках, молча наклонилась к самой полке и выудила то, что пряталось за романами предателя, а именно непочатую «Малагу» 1936 года. Старуха осторожненько подняла бутылку, на миг и думать забыв про этого Гамсуна. – И где только я ее не искала, – вздохнула она. – В баке с грязным бельем. В электрощитке. В цистерне с водой. А она, ну надо же, стояла здесь, за спиной кособокого Августа! Она чмокнула бутылку и вновь повернулась к полкам: – Ну, Кнут, спасибо за компанию. Теперь наши дороги разошлись.
Для верности она еще поискала за Германом Бангом и Йоханнесом В. Йенсеном, но нет, ни там, ни за полным собранием Ибсена спиртного не было. Пра заспешила на кухню. Болетта перехватила ее. – Это ты спрятала вино за книгами? – спросила она. Пра сделала большие глаза: – Я? Тогда б я нашла ее давным-давно и выпила прежде, чем Гитлер поработил Польшу! Это твоих рук дело, вот что. – Болетта наклонилась к наиздоровейшему уху матери и спросила: – А больше ты ничего не прятала?
Но этого Пра не услышала, а принялась откупоривать пробку своими скрюченными, непослушными пальцами, и Болетта должна была держать бутылку, пока старуха крутила, и тянула, и дергала, и так они пыхтели и мучились довольно долго. Но вдруг Пра отвлеклась от пробки и оторопело оглядела себя, будто до нее теперь только дошло, что ее наряд не безупречен. Она выхватывает у Болетты бутылку, она оскорблена в лучших чувствах: «Малагу» 1936 года не пьют в исподнем! – Куда там Вера запропастилась? Мне сию секунду нужно мое платье!
Болетта резко обернулась к овальным часам в прихожей, к волшебным ходикам страхового товарищества «Bien», возвышавшимся над ящичком, в который мы каждый месяц, непременно в первую субботу, опускали наш взнос за пожизненную ренту, отчего я долго считал, что время движут деньги. Болетта подошла ближе. Нет, не может быть так поздно. Это ошибка. Вера должна была спуститься давным-давно. Часы спешат, не иначе не вынесли напряжения последних дней и скакнули на несколько часов вперед в тот момент, когда из концлагеря «Грини» выпустили заключенных, а генерал Редисс прикрыл за собой дверь на втором этаже Скаугума, засунул дуло поглубже в рот и спустил курок. Болетта слышит, как тихо поскрипывает колесико разлапистой секундной стрелки и привычно звякают монеты в ящичке под ходиками.
Она быстро смотрит на свои часы. Они показывают то же время. – Пойду посмотрю, чем она там занимается. – Сходи, дорогая. А я пока согрею стаканы. – Болетта остановилась и пристально посмотрела на мать: – Ты не дотронешься до бутылки, пока мы с Верой не вернемся, да?! – Старуха улыбнулась в ответ. – Я жду не дождусь возвращения короля Хокона. Когда, ты думаешь, он приедет? – Болетта наклонилась к другому