Меня совершенно не тянуло принимать душ, но каждое утро и вечер я подмывалась, умывалась и мыла подмышки холодной водой. Такое ощущение, что из-за холода, сдерживаемого всего лишь стеклом в полсантиметра толщиной, и из-за чужой обстановки в доме мне хотелось удержать то, что оставалось моим, а единственное, что воспринималось как мое, был мой запах. Калисто не возражал. Наоборот, он, кажется, чувствовал потребность поглощать запах и выделения моего тела так, что поначалу я краснела до корней волос. В Йонни было что-то звериное, но иначе, впрочем, я думаю, все мужчины в глубине души таковы, даже если сидящий в них зверь – ежик или котенок. А еще Йонни говорил, что плоть всё в себя вбирает. Я еще помнила, как пахла подушка Клауса Бьерре. И Калисто совершенно не считал мои запахи проблемой. Он пользовался языком всеми мыслимыми способами, а когда я кричала ему, чтобы он прекратил, он отвечал, что делает это не ради меня, а ради себя. Он мог кончить, просто начав фантазировать, как погружает в меня язык. Это о чем-то да говорит. Многие мужчины думают, что они таковы, но очень в немногих это есть на самом деле. Будучи женщиной, начинаешь это понимать, только вступив в отношения с таким, как Калисто, зато потом все остальное становится невозможно. Отчасти из-за всех остальных, отчасти из-за того, что ты сама в некотором роде разрушаешься. Надо быть осторожнее с такими мужчинами, как Калисто. Они берут все, что ты им даешь, используют это и вырастают. Становятся самоуверенными, худеют. Очень коротко стригут волосы. Совращают еще одну женщину, потом еще одну. А после понимают, что стали другими, что теперь они могут выбирать, и тогда они начинают от тебя отдаляться. А ты остаешься. Ты создала этого мужчину, и тебе же приходится мучительно думать, как дальше жить.
Однажды за ужином Калисто заговорил о рукописи:
– Там, где сжигают книги, в конце концов начинают сжигать людей.
– Не представляю себе, как я могла бы сжечь человека.
– Не всегда можно все себе представить, – сказал Калисто. – И не всегда вещи горят так, как думаешь.
– Ты боишься автора?
– Он пытался мне дозвониться. Он звонит, а я не отвечаю, если вижу его номер.
– Его можно понять.
– Если он придет сюда, обращайся с ним как можно лучше. Это ведь, как ни крути, ты…
Фраза осталась висеть в воздухе.
– Не беспокойся, – ответила я и подумала, что надо бы поскорее вернуться к себе на юг. А они тут пусть разбираются как хотят.
Однако без проблем не обошлось, потому что на следующий день, пока Калисто был на работе, зазвонил телефон. В тишине раздалось несколько долгих звонков. Я стояла в нескольких метрах от телефона и после семи звонков подошла и сняла трубку.
– Да? – сказала я.
В ответ не прозвучало ни слова, но я слышала чье-то дыхание.
– Да? – повторила я. – Кто это?
Человек не отвечал, но я продолжала слышать дыхание. Через пару секунд раздался щелчок и короткие гудки.
После