частями тела: и под обтянутыми и вытертыми добела джинсами, и под алой майкой. – Что, беседка занята? – спросила она.
– Да, дети играют. Да еще с родителями. Совести нет.
Из их любимой беседки доносился детский визг.
– Но нам-то чего рассиживаться? – спросила Юля. – Поехали!
– В больницу?
– А куда же еще?
– Она на краю города.
– Я тысячу километров пролетела, Гном. Забыл?
– Точно!
– Как наш японский дракон – на ходу?
– «Ямаха»? – усмехнулся Мишка. – Бегает как новая!
– Тогда пошли в гараж, Гном.
– Идем, Белоснежка, – кивнул Сомов.
Через пять минут они с ревом выкатили из двора и вылетели на центральную городскую улицу. На головах молодых людей были шлемы – не поговоришь. Да и город шумел со всех сторон – ревел, рычал, гудел…
До окончания тихого часа в больнице оставалось еще много времени. Можно было съесть по мороженому в ближайшем кафе. И купить яблок и апельсинов для больного: благо дело, напротив больничного комплекса расположился рыночек.
– Как мне тебя представить? – Они сидели под тентом недалеко от шоссе, ведущего за город: – Подругой из Москвы?
– Подругой из Москвы, которая работает в «Аргументах и фактах», – подкорректировала его Юля. – Так надежнее. А то глупо получится: ко мне приехала подруга, Колян, расскажи ей, как ты упал с третьего этажа. Она любит страшные истории. У-у! Можно представиться и корреспондентом истфаковской многотиражки, но «АиФ» звучит серьезнее. И потом, я ведь действительно иногда пишу для них.
– Ладно, – кивнул Мишка. – А ты диктофон взяла?
– Конечно. И ручку, и блокнот.
– Молодец. К нему мать и отец могут прийти, сестра, еще кто-нибудь…
– Значит, подождем.
Они съели мороженое, выпили по бокалу лимонада и зашли на рынок. И только потом, с гостинцами, направились через дорогу к больнице – это был комплекс зданий на краю Вольжанска. Целый медицинский городок за бесконечным кирпичным забором.
– В каком он корпусе?
– В третьем, – сказал Мишка, когда они прошли КПП. – В травматологии, на пятом этаже.
Путешествие по больничному городку по зеленым аллеям заняло не менее четверти часа. И вот – третий корпус, синие бахилы, лифт, пятый этаж. К счастью, они оказались первыми посетителями потерпевшего.
– Какая фамилия у твоего друга? – еще в лифте спросила Юля.
– Чубкин. Николай Чубкин.
– Чубкин? Ладно. Пусть будет Чубкин.
Они вошли в палату на шестерых. Тут лежали еще несколько человек – перевязанные, перебинтованные, несчастные, старые и молодые. Один из них постанывал.
– Где он? – тихонько спросила Юля.
– Вон, – кивнул Мишка.
– Где – вон?
– У окна.
Самым перебинтованным, похожим на мумию, и оказался Колян: две ноги и рука были подвешены, корсет фиксировал поломанные ребра. Голова тоже