отец, напившись, теряет над собой контроль. Это произошло в воскресенье, когда отец вдоволь набушевался, а потом, не без помощи Шимона и других мужчин, улегся наконец в кровать. Сара села рядом с Салманом и погладила его по руке. Потом подождала, пока мальчик перестанет плакать, вытерла ему нос и сказала:
– В его сердце поселился медведь. – Она похлопала Салмана пальцами по груди. – Вот здесь. И когда твой отец напивается, медведь начинает буйствовать, а отец становится для него чем-то вроде покрывала.
– Покрывала? – переспросил Салман.
– Да, покрывала, – кивнула девочка. – Представь, что ты набросил на себя простыню и танцуешь. Все видят только простыню, но ведь танцуешь ты, а не она.
– А кто живет в сердце твоего отца?
– Ворон, но он считает себя соловьем. Поэтому и поет так ужасно. А в сердце Шимона поселилась обезьяна, поэтому он так веселится, когда напивается.
– А у меня кто?
Сара приложила ухо к груди мальчика:
– Я слышу воробья. Он осторожно клюет зернышки и все время чего-то боится.
– А у тебя?
– Ангел-хранитель одного маленького мальчика. Кого – угадай с трех раз, – ответила Сара и убежала, потому что мать позвала ее домой.
Вечером, ложась в постель, Салман рассказал матери о медведе. Та удивилась и, подумав, кивнула.
– Это опасный зверь. Не становись у него на пути, мой мальчик, – сказала Мариам и уснула.
Мать оправилась от своей болезни только через два года после рождения Салмана, однако пить отец все равно не бросил. Женщины из соседних квартир боялись приближаться к нему, потому что он был силен как бык. Только мужчины могли его успокоить.
Иногда Салман пытался загородить мать своим телом. Напрасно. Отец в ярости отбрасывал сына в угол и кидался на жену. С тех самых пор, как мальчик стал молиться Деве Марии, кто-нибудь обязательно спешил ему на помощь. Однако для этого надо было кричать изо всех сил, лишь только отец поднимет руку. Сара говорила, что однажды от его крика у них в квартире случилось короткое замыкание.
Для матери это стало настоящим спасением. Стоило шатающемуся на нетвердых ногах супругу появиться в дверях, как она шептала сыну: «Пой, моя птичка», и тот голосил так, что отец порой не осмеливался войти в квартиру. Много лет спустя Салман вспоминал, как счастлива была мать, когда он в первый раз избавил ее от побоев. Мариам взглянула на сына веселыми, округлившимися глазами, чмокнула и погладила по лицу, а затем, довольная, улеглась спать в своем углу на потертом матрасе.
Иногда отец приходил ночью и на руках, как маленькую девочку, уносил мать в другую комнату. А потом Салман слышал, что он извинялся перед ней за свое поведение и тихо смеялся. Мать же взвизгивала в ответ, как счастливая собачонка.
И такие перепады случались изо дня в день, пока в одно из весенних воскресений отец после крестного хода не напился до положения риз и не набросился на мать с кулаками. Тогда на помощь поспешил Шимон, который успокоил соседа