Живо!
– Вы непревзойденный актер! – восхитилась Гертруда Армаисовна, но при этом она почему-то смотрела на Юдина как на крысу, копающуюся в помоях.
Опасаясь, что клиент попусту и преждевременно растратит свое уникальное дарование, Гертруда Армаисовна путеводной мышкой побежала вниз по лестнице, увлекая за собой Юдина. Хмель – уже протухший, тяжелый, гнилостный – еще не выветрился из его головы, но его присутствие помогало Юдину раскрепоститься и еще больше повысить самооценку. Водителя он узнал по бакенбардам и, постучав стволом пистолета по его затылку, распорядился ехать, причем это было сделано не в самой вежливой форме: «Трогай, скотина!»
Водитель с пониманием отнесся к особенностям новой роли клиента и тотчас исполнил приказ. Гертруда Армаисовна, придвинувшись к Юдину претенциозно близко, стала нашептывать об особенностях игры. Если роль монгольского хана можно отнести к категории зрелищного стимулятора, то новая игра, бесспорно, относится к сложной стратегии, открывающей игроку обширное пространство для импровизации. Никто не будет объяснять Юдину, что, когда и в какой последовательности он должен делать. Перед ним стоит задача: изъять всю наличку у банковских клерков, сидящих за стеклянной перегородкой, и отнести ее в определенное место. Хоть деньги – муляжные, кровь – чернильная, а клерки – лицедейные, игра обещает быть напряженной, развивающейся по непредсказуемому сценарию. Юдин должен иметь в виду, что в банк могут зайти самые настоящие посетители, и это, бесспорно, придаст игре неповторимую пикантность, но что самое заманчивое: победа не достанется Юдину так просто, как она досталась монгольскому хану, ибо банковские клерки образуют своеобразную команду, которая будет усиленно противостоять Юдину, следовательно, на Нижней Повидловке разыграется настоящее единоборство, наполненное подлинным драматизмом и изящной отточенностью динамики…
– Да хватит меня учить! – вдруг оборвал Гертруду Армаисовну Юдин, вращая пистолет на пальце. – Разберемся без сопливых. Не в первый раз!
Он сам не понял, что имел в виду, упомянув про не первый раз. Скорее всего, Юдин оговорился, но исправлять ошибку не стал, а еще больше усугубил ее, взглянув на Гертруду Армаисовну через прорезь в прицельной планке пистолета. Гертруда Армаисовна пыталась захихикать, но черный платок так сильно стягивал ее грушевидные щеки, что губы не могли растянуться, и оттого получился прерывистый звук: «О! О! О!»
– Вот тебе и «о», – с недобрым предупреждением произнес Юдин, дунул в ствол пистолета и положил ноги на спинку водительского сиденья. Водитель был польщен знаком внимания со стороны великого гангстера, но при этом почему-то как-то странно шевелил носом.
– Поляну где будете накрывать? В банке? – спросил Юдин, чувствуя, что жизнь окончательно вернулась к нему и мысли о водке и закуске снова отзываются в его рту обильной сыростью, а живот при этом сладко мурлычет.
– В банке после игры будет много мусора, – справедливо заметила Гертруда