кидая взгляды то на оперативников, которые слушали разговор по параллельному телефону, то на лист бумаги, на котором были записаны тезисы разговора.
Он продиктовал поляку номер телефона, установленного в кабинете следователя. Войчех уточнил, правильно ли он понял Фирсова, что по прежнему номеру теперь звонить бесполезно. Затем пообещал в ближайшие дни сообщить об очередной партии "товара" и на том закончил разговор.
Конечно, кабинет следователя – не камера, Фирсов не мог круглосуточно находиться рядом с аппаратом, и все-таки доставлять его к следователю было проще, чем в его квартиру. А чтобы гарантированно избежать дешифровки, к телефонному аппарату подсоединили автоответчик, на котором голосом Фирсова было оставлено сообщение для Войчеха: в какой день и час Фирсов будет ждать его звонка.
Кажется, продумали все. Звонка из Польши не пришлось долго ждать. Войчех, выслушав сообщение от автоответчика, сказал:
– Я перезвоню тебе завтра вечером.
К указанному времени Фирсов был доставлен в кабинет к старшему следователю по особо важным делам Станиславу Криворучнину. Обвиняемый сел рядом с телефоном. Похоже, ему самому эта игра уже доставляла удовольствие, тем более что следователь обещал ходатайствовать перед судом о смягчении меры наказания.
Знал бы Войчех, в какую "квартиру" он позвонил и сколько было свидетелей (да еще каких свидетелей!) его разговора с Фирсовым, – кондрашка хватила бы! Но поляк и на этот раз ничего не заподозрил. Он едва ли не открытым текстом сказал, что в ближайшие дни вышлет Фирсову пятьсот доз ЛСД.
Следствие немедленно получило санкцию на арест почтового отправления. Посылка с "марками" прямиком попала в руки оперативников. Все шло как по маслу, и все же Войчех был далеко и по-прежнему недосягаем.
Во время следующего разговора с Фирсовым Войчех стал требовать деньги за отправленный наркотик. Фирсов, как было заранее оговорено, объяснил, что в России ужесточены правила вывоза денег за пределы и пригласил Войчеха в Москву.
Вот тут-то поляк интуитивно почувствовал опасность.
– Нет, я в Москву не поеду, – ответил он после недолгих раздумий.
– По-моему, ты чего-то боишься…
– Я не совсем уверен, – медленно произнес поляк, – что в Москве я буду в безопасности… Нет, это исключено. В Москву я не поеду. Лучше ты приезжай в Варшаву.
Позже выяснилось, что Войчех уже знал об аресте одного из подельников Фирсова. Естественно, это известие его сильно напугало. Ситуация стала складываться не в пользу следствия. Войчех срывался с "крючка"!
Фирсов вопросительно взглянул на Криворучнина, мол, что делать? Следователь придвинул ему листок. Там было написано всего одно слово: "Подумаю".
Они взяли тайм-аут. Надо было обсудить изменившуюся ситуацию. Войчех держался крепко и рисковать даже ради крупной суммы денег не хотел. Или он почувствовал, что Фирсов говорит с ним не так, как раньше?
"Войчех в большей степени заинтересован во встрече