либо с отцом, либо с властью.
Я задумался, пытаясь проникнуться всей глубиной идеи, но чем дольше думал, тем больше запутывался.
– В нашем доме правит, скорее, мама.
– Хочешь сказать, у вас матриархат?
– Папа совсем не властный человек. Всем управляет мама. А ему и дела нет. Его главный принцип – получать удовольствие от жизни. Он рассказывает анекдоты, шутит, продает что хочет. Если ты права, у меня не должно быть проблем с математикой.
– Значит, у тебя проблемы с матерью?
– С некоторых пор стало легче.
– Авторитет в вашей семье не отец, а мать. Произошла подмена образов. Она заняла его место, отсюда и твой блок. По-моему, тебе стоит выбрать литературное поприще. Нравится идея?
– Хочу стать фотографом. А ты когда поняла, чем будешь заниматься?
Сесиль задумалась. Молчала и щурилась, как будто пыталась вспомнить.
– Не знаю.
– Преподавание тоже неплохое дело.
– Мне почему-то вдруг стало страшно. Ты только представь, маленький братец, – всю жизнь иметь дело с болванами вроде нас! Стараешься, из кожи вон лезешь, а они тебя ненавидят.
– Забавно, в воскресенье отец задал мне тот же вопрос. Он хочет, чтобы я поступил в торговую школу, потому что будущее – за электробытовой техникой.
– Какой ужас! Нельзя питать любовь к продаже ванн и стиральных машин.
– Он зарабатывает много денег.
– Вот, значит, чего ты хочешь?.. Не верю, Мишель! Только не ты!
На следующий день Сесиль объявила, что бросает учебу, потому что не хочет вечно быть преподавателем литературы.
– Может, стану психологом.
Я не был уверен, что это хорошая идея, но промолчал.
– Спасибо тебе, маленький братец.
– За что?
– За то, что мы поговорили. Ты единственный человек, с которым я могу поговорить по-настоящему.
– А с Франком не можешь?
Она улыбнулась так печально, что мне стало не по себе, пожала плечами, словно все это не имело значения, потом, в одну секунду, горькая складочка у рта исчезла, лицо просияло улыбкой.
– Можно тебя сфотографировать, Сесиль?
– Валяй. Ты не представляешь, какое это облегчение – избавиться от диссертации.
– Мне казалось, тебе нравится.
– Мой научный руководитель – коммунист и хочет порадовать Арагона – они иногда пересекаются. Будь он марешалистом[79], предложил бы мне взять Клоделя. Я люблю литературу, но не преподавание. К этому нужно иметь призвание, которого у меня нет.
Вскоре после этого разговора она получила открытку от Франка все из того же Майнца-на-Рейне, в которой он все тем же телеграфным стилем сообщал о скором возвращении. Пришло и длинное письмо от Пьера. Сесиль аккуратно вскрыла конверт и осторожно достала два листка. Я читал по ее губам и слышал голос Пьера:
Моя дорогая Сесиль,
мы