истукан.
– Я отпущу её, если ты совершишь алхимический обряд верности ученика учителю по отношению ко мне. Не сомневаюсь, ты знаешь, как он устроен. Мне известно, что своему прошлому наставнику ты уже давно ничего не должен.
– Нет! – голос Ишки сорвался чуть ли не до визга.
– Сегодняшняя пародия на битву показала расстановку сил. Вы ничего не смогли мне противопоставить. Честно признаться, я был настроен на гораздо худшее, так что вы бы проиграли всё равно. Я не использовал девять десятых своих заготовок. Признай, Ричард, твой прогресс зашёл в тупик, – Старатос говорил мягко, чуть ли не мурлыкал.
– И что с того? – Ричард переводил нервный взгляд с него на Ишку и обратно.
– Она выйдет из здания, если ты присягнёшь мне.
Алхимическая формула создавала связь, и расторгалась эта связь, лишь если тот, кого выбрали старшим, признавал, что ему больше нечего дать ученику. Не пустые слова и обещания, которые так легко нарушались, а петля на шее, которая могла лишь немного придушить, а могла и убить, и выбирал это наставник.
– Ричард, я не прощу, не прощу тебя если ты примешь его условия! – на высоких нотах закричала Ишка.
– Она права! Не делай этого!
Ураганный ветер врезался в стихийную клетку. Та полыхнула цветом включённого в неё как одна из четырёх основ воздуха, и в десять раз усиленный смерч, выпущенный Беатриче, обратился против неё самой. Женщину попросту снесло, выбросило обратно в коридор. Карои, что прыгнул с мечом наперевес и нанёс мощный удар наотмашь по преграде, постигла похожая участь – правда, унесло его не в проход, а просто швырнуло в стеллаж. Он со стоном упал, и книги дождём посыпались на распростёртого ничком рыцаря.
– Как ты заметил, у тебя всё ещё нет никакого выбора, – большим довольным котом улыбнулся Старатос.
Кажется, он окончательно вошёл в роль бессердечной сволочи, пользующейся любой подвернувшейся возможностью установить превосходство над врагами.
– Хорошо, – безжизненным тоном пробормотал Ричард.
И, достав из кармана неизменный мелок, стал чертить на полу необходимую гексаграмму со всеми причитающимися символами в каждом из одинаковых лучей звезды и вокруг неё.
– Полно делать вид, будто тебя забирает в рабство демон, ничего плохого тебя со мной не ждёт, – участливо сказал Старатос, и его строгий взгляд потеплел.
Да, он не превратится в тварь, как иные, те, кого сломало проклятие предателей алхимических правил. Те, кто дерзнул дотронуться до тайн, не предназначенных для таких, как они, чересчур страшных и сложных для их помутнённого жаждой власти или банальной алчности до денег рассудка. Разумеется, они становились рабами того, что в слепоте своей стремились подчинить, ведь рассчитывали на лёгкую добычу, а не на проверку того, сможет ли их хребет выдержать падающее небо. Старатос на порядок выше прежних оппонентов Ричарда, по сути, жертв собственных амбиций и неутолённых желаний. Но это и делает его куда хуже, чем они. Умнее, хитрее,