с Форсайтами, – в сторону северной окраины Лондона. Уинифрид предпочла бы, чтобы их необычайное путешествие состоялось не в воскресенье, однако для Майкла это был самый удобный день, а согласиться на поездку было с его стороны и вообще-то большой любезностью.
– Надеюсь, Майкл, я не слишком затруднила вас.
– Что вы! Отнюдь.
– Вы понимаете, почему я не могла попросить никого другого – Вэла, или Имоджин, или Флер, – мне не хотелось никого волновать. А они обязательно подумали бы, что за моей просьбой что-то кроется.
– Разумеется. – Майкл перехватил взгляд Уинифрид и понял, что короткими ответами тут не отделаешься. – Честное слово, тетя Уинифрид, мне посещение этого места пойдет только на пользу. Уверяю вас.
– Да, это уж конечно. В конце концов, они ведь все собрались там…
Но тут Уинифрид неожиданно вспомнила, что на деле все обстоит не совсем так. Под словом «они» она подразумевала Старых Форсайтов – необычайно прочное поколение, предшествовавшее ее собственному. Она прекрасно знала, что из тех десяти братьев и сестер только восемь, не расставшись даже в вечности, покоились в том лондонском предместье, куда они с Майклом направлялись сейчас по идеально гладкому шоссе; Старый Джолион – старший из братьев и Сьюзен – младшая из сестер предпочли для упокоения другое место. Сьюзен, вдова Хэймена, который был родом из Уокинга, по необъяснимым причинам остановила свой выбор на кремации, с тем чтобы ее прах был затем развеян неподалеку от этого городка – «на последней крупной станции жизненного пути». Что же касается последнего приюта дяди Джолиона на погосте в Робин-Хилле, неподалеку от того дома… Уинифрид медленно помотала головой, отгоняя мысли.
– …и там скоро буду и я, – закончила она.
– Тетя!..
– Очень мило с вашей стороны, Майкл, но, увы, это так. Мне ведь скоро исполнится восемьдесят один год, я уже очень стара. Конечно, для Форсайтов это не так уж и много – мой отец дожил до девяноста лет, дожил бы до этого возраста и Сомс, если бы не тот ужасный пожар. Я могу и сама дотянуть до этих лет, но, если нет… – Уинифрид даже не попыталась закончить фразу и снова стала с неудовольствием рассматривать дома, мимо которых они проезжали.
– Понимаю, – сказал Майкл. – То есть это своего рода перестраховка?
– Совершенно верно. А если у нас будет война, а она будет, я полагаю? – Уинифрид заметила, что племянник дипломатично пожал плечами. – Нет, нет, вы правы, можете ничего не говорить мне. Так вот, что бы ни случилось, я хочу знать, что все будет в порядке.
– Отец Флер как-то сказал мне, что знает по собственному опыту – возникают лишь те случайности, которые не были предусмотрены.
Уинифрид хмыкнула в знак согласия:
– Тут он не ошибался, хотя не думаю, что он стал бы настаивать на своей правоте, знай он обстоятельства своей кончины.
Последнюю милю они ехали в молчании, но думали об одном и том же. Майклу с его ироническим складом ума всегда казалось величайшей насмешкой судьбы, что такой осторожный во всех отношениях