стараюсь сохранить нашу дружбу. Они тоже стараются, только все зря. У нас больше нет ничего общего, и им остается лишь пожалеть меня.
– Сейчас, если не ошибаюсь, ты жалеешь сама себя, – бросил Адам.
– Что с того? – с обидой фыркнула я. – Когда еще пожалеть себя, как не сейчас?
Раньше мы никогда не ссорились. Никогда. Но сейчас это казалось до странности необходимым. Как чистка чего-то ненужного. Но тут мы остановились у светофора, и я взглянула на Адама. Лицо у него было усталым и измученным, на лбу образовались глубокие складки. Что ни говори, это была не только моя потеря.
Потянувшись, я положила руку ему на плечо.
– Адам, прости меня.
– Ничего, Май, – со вздохом ответил он, – мы справимся.
Адам усадил меня в нашу необъятную кровать и протянул стакан воды с ибупрофеном. Проглотив таблетку, я устало откинулась на подушку. Адам, наклонившись, поцеловал меня в лоб.
– Я знаю, что для тебя это куда труднее, чем я могу себе представить, – шепнул он. – Я понимаю это, и я люблю тебя.
– Я тоже тебя люблю, – я открыла было рот, чтобы продолжить, но Адам легонько коснулся пальцем моих губ.
– А теперь поспи, – сказал он.
Уснула я еще до того, как он вышел из комнаты. Снилась мне Франни. Она сидела в своем кресле и весело улыбалась Адаму.
«У меня уже восемнадцать детей, Адам, – сказала она. – Жаль, что ты решил тогда уйти».
6 Майя
Спустя два дня мы с Адамом сидели напротив моего гинеколога, Илейн. Разумеется, я бы предпочла находиться по другую сторону стола, беседуя в качестве врача со своими пациентами. Просвещая их. Успокаивая и убеждая. Однако борьба за ребенка вынудила меня саму занять это неудобное место.
Илейн внимательно пролистывала мою карту, которая лежала перед ней на столе. В какой-то момент она остановилась и стала изучать одну из страниц.
– Я тут кое-что обнаружила во время осмотра, – заметила она, – и выяснила к тому же, что вы не ответили на этот вопрос в своей анкете, которую мы заполняли пару лет назад.
– Что за вопрос? – поинтересовалась я.
– Вы когда-нибудь делали аборт? – взглянула она на меня поверх очков.
Я помедлила. Прежде меня об этом не спрашивали, особенно в присутствии Адама.
– Нет, – ответил за меня Адам.
– Почему вы об этом спрашиваете? – взглянула я на Илейн.
– Видите ли, у вас на матке видны шрамы, которые остаются иногда после аборта. Это они могут препятствовать зачатию и вынашиванию ребенка. Но раз уж вы не делали аборт, то проблема не в этом…
– Делала, – я не собиралась больше молчать. – Я делала аборт.
– Что?! – Адам невольно отклонился, словно обжегшись моими словами. – Когда?
– Еще подростком, – я смотрела на Илейн, однако чувствовала, как изумленный взгляд Адама буквально прожигает мне лицо.
– Были какие-то осложнения? – поинтересовалась она. – Инфекция?
Я вспомнила боль, которой, казалось, не будет конца. Боль, которую я проигнорировала, поскольку