будто бы рассчитывая с его стороны на опровержение.
− Отчасти вынужден признать обвинение! − частично признал обвинение молодой человек.
− Все мужики – сволочи! − торжественно заключила представительница противоположного пола, по-видимому, имея относительно этого собственную точку зрения.
− За редким исключением, − согласился один из представителей этого подвида, в качестве исключения разумея, конечно же, себя. − Идеальные мужчины рождаются только в женском воображении. Кстати, меня зовут Вениамин. Можно просто – Веня, − Жульдя-Бандя протянул руку, искренне полагая, что знакомиться утром, после проведённой бурной ночи, является признаком дурного тона.
− Елена. Можно просто – Лена, − художница вложила лапку в широкую мужскую ладонь, опустив глазки, как кроткая неискушённая семинаристка, что несколько противоречило её одеянию: короткая юбка с вырезами по бокам и газовая сорочка, подчёркивающая чёрный бюстгальтер и молодую нежную, нетронутую целлюлитом кожу.
− Я предлагаю продолжить нашу дискуссию в ближайшем кафе! − внёс конструктивное изменение в программу Жульдя-Бандя, эгоистично рассчитывая под воздействием спиртного «углубить» знакомство.
− А почему не в ресторане?
− Ресторан − это место, куда жирные коты приходят лишь для того, чтобы обозначить свою состоятельность.
Молодому человеку стало немного неловко, но он искренне сомневался в том, что её потребности совпадут с его возможностями.
− Я – гурман, Веня. Мне больше нравится Веня, нежели Вениамин… − пояснила Лена.
Веня слегка сконфузился, не разделяя с новой знакомой аристократических пристрастий в еде. Он пытливо воззрился в карие очи художницы, с тем чтобы понять величину изысканности потребляемых ею блюд:
− Предпочитаем опарышей по-флотски или… заливное из навозных червей?!
Лена сморщила лобик, рукою взрыхлив причёску:
− Всё гораздо прозаичнее, милый мой!
Жульдя-Бандя последнее принял в заслугу своей обаятельности и остроумию, хотя та потчевала этим всех без исключения, даже подруг, меняя только окончания.
− Просто я предпочитаю продукты в чистом виде.
Собеседник недоуменно развёл руки, опустив края губ, отчего казалось, что он вот-вот заплачет:
− Я не встречал ни одного дурака, предпочитающего грязные продукты.
− Посмотрись в зеркало и одного встретишь наверняка, − художница засмеялась так пронзительно, что рядом с памятником великому поэту это расценивалось в высшей степени еретиканством. − Запомни! − она навеяла на себя прокурорской строгости, хотя губы предательски излучали оптимизм. − Наши предки питались мясом, овощами и корнеплодами, − она коготком указательного пальца ткнула потенциального дурака в грудь, − и жили долго и счастливо, а твои любимые колбаса, копчёный окорок, супы, борщи − это корм, а не еда. Кстати, немцы, − Лена придала пальцу восклицательное положение, что предполагало серьёзное сему подтверждение, − называют борщ «швайнэссен» − свинячий