маленькой экспедиции? Я разделяю ваши сомнения. А вот Юрий Иосифович – нет. Три раза из пяти я, обливаясь потом, тащил на берег именно его баулы. Еще один рейс был заполнен нашим экспедиционным барахлом – спутниковыми телефонами, ноутбуками и прочей канцелярией. И только лишь во время последнего спуска я был загружен своими личными вещами, уместившимися в двух здоровенных рюкзаках. К тому времени, когда все наше ценное имущество, которое путешествовало непосредственно с нами, а не в контейнерах, оказалось на берегу, я изрядно подустал. Мышцы ног стали ватными, а спина противно ныла где-то в районе поясницы.
Все то время, пока я таскал баулы, мой научный руководитель, чье чувство собственного достоинства не уступало по размеру гигантскому интеллекту и не позволяло ему принять участие в столь ненаучном времяпрепровождении, беседовал с встречающим нас командиром базы. Когда я, обессиленный, подошел поздороваться, то, к моему немалому удивлению, Юрий Иосифович представил меня беседующему с ним человеку как перспективного молодого ученого, а вовсе не как штатного носильщика. На какое-то мгновение я даже испытал некое подобие чувства благодарности к Гартману, но тот быстро все разрушил.
– Эдуард, вы грузите сумки на тележку, а мы с господином Ларсеном немного пройдемся вдоль берега.
Я кивнул вслед удаляющейся широкой спине профессора. Рядом с ним Матиас Ларсен, командир исследовательской базы ООН, казался просто тростинкой.
– Пузырь и соломинка, – хмыкнул я, глядя на уходивших все дальше от меня болтунов, затем перевел взгляд на наши многочисленные пожитки, – а я, судя по всему, лапоть.
Вещи в небольшую металлическую тележку, прицепленную к квадроциклу, я перекидал быстро. Гартмана и Ларсена по близости не видно, а того, что было чуть дальше, и вовсе невозможно увидеть. Туман. Как мне рассказывали, туман висел над островом триста двадцать – триста тридцать дней в году. Не самое лучшее место для обитания человека и, тем не менее, люди не только сумели здесь выжить, но и неплохо расплодились. Легенда гласит, что почти девятьсот лет назад сюда сумели добраться десяток суденышек, битком набитые скрывающимися от нашествия викингов жителями Британских островов. Не успели измученные гонды, а именно так звали представителей бежавшего от войны племени, перевести дух и понять, куда же их занесли ветер и морские волны, как из вязкого серого тумана показались два ощетинившихся копьями драккара. Неожиданно устрашающие крики ярости, несшиеся с драккаров, сменились воплями страха и отчаяния. Оба боевых корабля викингов налетели на подводные скалы и стремительно тонули. Побросав свое тяжелое, самоубийственное в воде оружие и доспехи, обессиленные воины вплавь добирались до берега, где их встречали пусть и кое-как, но вооруженные гонды, к тому же превосходившие своих недавних преследователей числом в несколько раз.
А дальше произошло то, что в нашем относительно цивилизованном веке случается не часто, а в те времена иначе как чудом назвать невозможно. Сомхэрл – старейшина гондов, согласно все той же легенде, ведший