койку – на матрасе жук. Чувствует себя старожилом. Может быть, он выполняет функцию тайного наблюдателя и слушателя? Вот было бы здорово общаться через него с внешним миром. Веду трансляцию из сумасшедшего дома. Меня исследовала снаружи молодая девушка по имени Света, заглянула под мошонку, спросила, не прячу ли я там ядерное оружие? Ха-ха-ха! Конечно, прячу. Все мы маленькие ядерные станции. Не знаем только собственного ключа активаций. Может быть, ключ в мошонке? В этом что-то есть. Прием! Прием!
Чувствую, что за спиной моей кто-то стоит. Резко поворачиваюсь. Лысый жилистый темнокожий человек с татуировкой на лбу в виде трех шестерок. Рисунки на теле повсюду, но в глаза бросается узкая лобная доля. Скорее всего, он тут главный. Потому что без пижамы, в спортивных штанах и майке без рукавов. Лицо бурое как у покойника. Белки глаз желтые. Зубы через один гнилые.
– Ты кто? – спрашивает носитель знака антихриста.
– Человек, – выдыхаю я не без страха.
Очевидно, мой ответ его удовлетворяет.
– Не на судебке?
– Из армии.
– Колеса есть? Сигареты? Хавчик?
– Ничего нет, кроме пижамы и желания свалить отсюда поскорее.
– Ладно. Вопросы будут, ко мне. Кликнешь Витьку Тамбовского. Это я.
После всех потрясений сегодняшнего дня, хочется спать. Но знаю, что спать не буду. Потому что выдернули меня из привычного казарменного распорядка, из месяца ежедневных пайков опиумного раствора, из радости предвкушаемого дембеля. Выдернули, чтобы отравить мою жизнь. Чтобы узнал я, что есть места хуже армейской неволи. Однако, я спокоен – мир катится в пропасть. Остановить поезд всеобщего безумия невозможно. Хочу выпрыгнуть из состава на ходу и погулять на свободе, вдоволь надышаться. Не трудно пережить двадцать один день в аду, зная, что времени нет, а есть вечность. Понимая, что сердце не может долго противиться уму. К умным приказам хочется добавить какой-нибудь химии. Стучу в медсестринскую, получаю обещанные пилюли. В ярком свете ламп старшая медсестра кажется красавицей. Вероятно, от природы такая – с полными губами и глазами раскосыми. Никакой пластики.
Пилюли вошли хорошо, плавно, не заметил, как погрузился в сон.
И какое мне дело до жука на матрасе? Главное – отрешиться от соседа, который выгибается все сильнее и тревожнее. Койка лязгает, а я тихо уплываю в мир сновидений.
Санитарка приемного покоя молодец. Предупредила о вопросах, которые задает психолог. Иначе я потерялся бы. В сумасшедшем доме теряться нельзя – можно нарваться на диагноз, который станет сопровождать пожизненно.
Утром санитар ведет меня теми же потайными ходами в кабинет психолога. Слева двери приемного покоя.
За столом сидит женщина лет сорока в белом халате. Красивые очки, тонкая шея, стрижка под мальчика, голос грубоватый, прокуренный. Нравятся мне такие психологи. Есть в них что-то помимо инструкций.
– Почему наркотики? До конца службы месяц. Вы на хорошем счету.