с предложениями. Их я собиралась выявить, когда единичный читатель ознакомится с романом-фикцией и согласится, что наказывать некоего В. Оболенского вместе с агентством «Аргус» за чужие грехи будет не вполне целесообразно, не лучше ли поискать утерянную карточку по предложенной методике? Не более и не менее того.
Валька сказал бы, что я вновь прибегаю к излюбленному методу шантажа. Вернее, мог бы сказать, если дерзкий шантаж не был устроен в его честь. В данном контексте друг Валя не стал бы говорить ничего, даже если был бы осведомлён о намерениях и методиках. А он не был. Хотя о бедном Вале и его горестных сообщениях я пока умолчу, проявляя внешнее жестокосердие, в чем бывала упрекаема на протяжении отрезка истекшего времени.
На самом деле я сидела у открытого окна в кабинете, слушала лазерную песнь принтера и размышляла о другом, точнее, о чём попало. Сначала мысль приковалась к банальному предмету, именно к погоде, которая сделала кульбит и обернулась леденящими ветрами с пронзительным холодом. По такому случаю, собираясь на рандеву с генералом, я оделась в стиле «полярный лётчик»: замшевый пиджак под прикрытием пашминовой шали – по летнему времени наряд получился почти скандальным. Однако в здании конторы кто-то заботливый догадался включить кондиционеры на отопление, и в комнатах стало невыносимо жарко, как в теплице, растения на окнах стали выдыхать тропический пар, а я ощутила себя в аквапарке зимой. Поэтому скинула пиджак с шалью, но осталась в кашемировом свитере (для генерала Петровича не было жалко ничего) и его снять не могла, тогда оказалась бы в полном «ню», по крайней мере сверху. Помощница Элла Крохина могла не одобрить, а случайный посетитель упал бы в обморок. Далее я с трудом распечатала оконный пакет, там оказалось форс-мажорное устройство, и тихо наслаждалась контрастами погодных условий под шептание принтера.
Думать о предстоящем свидании я себе не позволяла, накануне вечером выстроила план-конспект, отчасти отрепетировала и отложила в дальний угол памяти для сохранности. Зная, что при надлежащих условиях нужные слова и действия выскочат сами.
По началу сидения у раскрытого окна я пыталась досочинить летнюю сиреневую танку, но гроздья уже показались, хотя не налились, поэтому промежуточная танка вновь не сочинилась. Обманная погода к тому же не наводила на летние впечатления, далее по простой ассоциации пришло на память дальнее лето, ушедшее в вечность.
В те незапамятные времена я поступала в институт (ГИТИС), собиралась на второй тур собеседования по театроведению, внезапно ударили морозы, как сейчас, и я пришла на экзамен в демисезонном пальто, потому что замшевыми пиджаками в те годы не располагала. Под зелёным пальто на мне сидело (кстати, очень недурно) синее платье с рядом вертикальных мелких пуговиц. Контраст цветов, как помнится, сильно угнетал, но иных вариантов в гардеробе не имелось, и приходилось страдать эстетически.
По той же накатанной ассоциации с холодным летним днём Бог знает какого года вспомнились въявь тогдашние конкуренты