и рыскали по кампусам топовых университетов, и многие студенты с готовностью принимали их предложения.
В положенный момент, когда Кори был на последнем курсе, агенты консалтинговых агентств, венчурных фирм и банков – все в дорогих костюмах – в очередной раз наводнили Принстон. Они разительно отличались от студентов, которые ходили с рюкзаками и одевались как попало, а также от преподавателей в твидовых пиджаках цвета овсянки, низко сидящих вельветовых штанах, частично обнажавших тощие ученые задницы, и от преподавательниц в просторных неброских академических платьях, которые уже вышли на долгую, не столь уж насыщенную интересными предложениями (как отметила Грир) финишную прямую, проложенную до конца их жизней.
После предварительного собеседования сотрудник и сотрудница «Армитейдж и Рист» пригласили Кори на ужин в центре Принстона, в один из тех ресторанчиков в старомодном стиле, куда родители, приезжавшие в гости из дальних городков, водили своих отпрысков. Консультанты настояли, чтобы он начал с закуски: они что, думают, он голодает? – удивился Кори. Они его воспринимают как выставочный экспонат под названием «Стипендиат-вроде-из-эмигрантов»?
– Заказывай что хочешь, – предложил рекрутер – он был старше Кори лет на десять, в стильном костюме и остроносых битловских ботинках. Его коллега – женщина с такими волосами и кожей, которых ужасно хотелось коснуться – была в красной кожаной юбке и узком обтягивающем пиджаке, в футуристическом стиле.
– Любопытно, знаете, будет посмотреть, куда вы в итоге пойдете работать, – сказала Кори рекрутерша за едой: вернее, ел он, а они смотрели, как он ест, но сами почти ни к чему не прикасались. Заказать – одно, съесть – другое.
– Даже если вы уже решили, что к нам не пойдете, – добавил рекрутер. – Даже если собираете предложения, Кори, но сами склоняетесь к другому.
– Ничего подобного, – возразил Кори, но поскольку рот у него был набит, вышло «нихивоходобново».
– Современный мир полностью открыт, – продолжал рекрутер. – Меняется прямо на наших глазах. Вот посмотрите на описание нашей фирмы – да по сути, и любой фирмы: золотое время для вас. Я вам, на самом деле, завидую, Кори. Так здорово, когда открыто столько путей.
Что, интересно, они конкретно имели в виду под «вам»? Все открыто, потому что он – миллениал? Или его снова валят в одну кучу с меньшинствами из-за его фамилии? На первом курсе кто-то подсунул ему под дверь листовку – приглашали на встречу одной из университетских организаций студентов-латиноамериканцев. «Будем есть чалупа[12]», – гласила она.
В освещенном свечами уголке ресторана сотрудник и сотрудница «Армитейдж и Рист» обхаживали Кори Пинто точно двое любовников, предлагавших ему групповуху. А Кори ел соленую лососину на хрустких кругляшах черного хлеба, каре ягненка, а потом – крем-брюле, запеченное в горшочке, с поджаристой твердой корочкой: когда протыкаешь ее кончиком ложки, ощущение такое же приятное, как когда расчищаешь