листок атласа Подмосковья и несколько фотографий.
– К сожалению, мы уже не сможем посетить могилу брата – он похоронен на Борисовском, это в Москве. Ну, вы понимаете… Этот человек был нам очень дорог.
– В квартире остались фотографии, кое-какие личные вещи отца. – Павел показал на фото. – Портсигар, еще с войны… он был ветераном. Вот шкатулка, лежит в шифоньере, в ней ордена. Постарайтесь найти. И альбомы с фотографиями. Все, какие найдете.
– Да, и еще… – Ангелина Владимировна, почему-то смутившись, откашлялась и быстро переглянулась с сестрой. – Молодой человек, простите…
– Вячеслав.
– Вячеслав… Слава, если можно так вас называть… есть еще одно. Несколько не особенно ценных, но очень важных для нас вещиц. Маленькая шкатулка под простынями в шкафу. Там… там лежат наши фамильные ценности. Три колечка с камнями, цепочка, кулончик с портретом и небольшая рубиновая брошка. Это не особенно дорогие, но, вы понимаете, фамильные ценности. Они достались нам от прабабки, и… нам бы не хотелось их потерять.
– Понятно. – Я кивнул и пододвинул к себе карту. – Никаких гарантий того, что смогу пройти в этот район, дать не могу. Ближайшее Подмосковье сейчас такая же Зона, как и центр города. Одни здания разрушены аномалиями, другие выгорели, третьи… скажем так, недоступны. Кроме того, во всех районах первые месяцы действовали самые разные банды. Этаж какой?
– Первый.
– Это тоже не очень хорошо. И клумбы, и сами здания быстро зарастают, без отопления во многих домах на первых этажах сыро, и за три года там все скорее всего заплесневело. После возникновения Зоны было очень много дождей, и зимы теперь сырые и почти без морозов.
– Альбомы были завернуты в полиэтиленовые пакеты. Очень плотно. Мы берегли их от сырости, молодой человек, квартира и впрямь была влажноватой, – сказала Ангелина Владимировна, поджав и без того очень тонкие губы на морщинистом лице. – Не думаю, что плесень могла повредить их за столь короткий промежуток времени. Дом трехэтажный, крепкий, крыша никогда не протекала на нашей памяти.
– Плесень бывает всякая. Особенно там. Ладно, вводные данные приняты. Я оцениваю работу в пятьдесят тысяч. Большой риск – район, скажем так, неблагополучный.
– Мы дадим вам семьдесят, если вы доставите альбомы и ценности, – кивнул Павел и снова начал мять берет. – Но, простите, аванс выдать не сможем.
– Претензий не имею. – Я даже усмехнулся. Давно принято такое правило – не давать аванса тому, кто в Зону идет. Потому что очень часто оттуда не возвращаются. И работа не выполнена, и денежки пропали, которые можно потратить на нового наемника. В курсе, видно, Павел Михайлович, значит, кто-то просветил. Я покосился на Ботаника. Да нет, не он – поднял Гена брови, головой покачал и, видно, о чем-то задумался. Впрочем, ладно.
Я снова посмотрел на лист из атласа автодорог. Подмосковье, юг, даже немного западнее. Бутово недалеко, южнее Подольск, который еще не накрыло, но в том году почти всех жителей эвакуировали.