с Василием Ивановичем и Василием Васильевичем [Лужским]. С Василием Ивановичем – так, о вздоре… А с Василием Васильевичем, как всегда, тепло и мягко. Он рассказывал о том, что Владимир Иванович очень хвалит меня и еще той весной на каком-то репертуарном заседании предложил выпустить меня – Герд192. Но в конце концов сам решил, что это статья неподходящая, что это – рискованно…
Во всяком случае – меня это порадовало очень…
Милый Василий Васильевич. Какой он приятный, теплый… Хорошо с ним… Если бы вот…
Утро.
Сегодня не иду в театр: нездоровится. Буду сидеть дома – читать, заниматься.
Сегодня утром пошла на репетицию. Пришла в театр и вдруг почувствовала себя скверно… Походила немного, поговорила с Братушкой [С. С. Кировым], еще кое с кем и ушла домой.
Теперь совсем осипла. Завтра, вероятно, тоже придется сидеть… Тоскливо…
Нехорошо хворать…
Это отвратительное чувство беспомощности, бессилия…
Ужасно!
Работать не могу…
Иногда мне даже не хочется, чтобы Василий Иванович полюбил меня теперь…
Лучше после, когда я буду «большой актрисой»… Когда я [не буду. – зачеркнуто] перестану стесняться с ним, чувствовать себя такой девочкой. – А то ведь бывают минуты, когда я представляюсь себе такой маленькой, такой несчастненькой перед ним, и невольно съеживаюсь, опускаю глаза и отвечаю невпопад. Это ужасное чувство… Я презираю и ненавижу себя в эти минуты! Вдруг является какая-то угловатость, неловкость, все, что я ни говорю, – кажется глупым, смешным, все, что ни делаю, – нелепым и некрасивым до крайности…
Ужасно[е] состояние! Хочется сквозь землю провалиться!
И вот минутами мне кажется, что если бы он и полюбил меня, то не исчезло бы у меня это чувство своего «ничтожества» перед ним. [Всегда я чувствовала его превосходство над собой. – зачеркнуто], сознание, что мне далеко до него, что я стою лишь у подножья той большой горы, на вершине которой находится он – гордый в своем величии. И возможно, что у нас создались бы какие-то уродливые отношения, которые отравляли бы и мне мою любовь, и ему были тягостны. Да, так вот…
Лучше пусть это будет годика через 1 ½. К тому времени и я поотшлифуюсь и подвырасту, кто знает, быть может, [буду. – зачеркнуто] перестану быть «одним недоразумением»… И тогда пусть лучше это свершится… А до той поры – работать, работать… Работать с тем, чтобы приблизиться к нему, подняться до него!
Сегодня опять просидела весь день. Завтра, кажется, обречена на то же…
Невыносимо скучно.
До отупенья…
Уже надоели и книги, и отдых, и комната, и все, чем так дорожишь, когда приходится брать урывочками.
Мыслями и душой все время там, в театре, со всеми своими… Господи, иногда я с ужасом думаю, что будет, когда придется уходить из театра? Навсегда оставлять то, к чему так крепко, неразрывно приросла душа…
Жутко становится…
А может быть…
Ведь многие в театре уверяют меня