зимнюю компанию, и только усмехалась. Особенно над историей об отступлении моря по пути Александра, когда, якобы, по божественной воле, волны сами отхлынули, освободив проход вдоль скал. На самом деле божественной волей была воля Александра, приказавшего проложить дорогу по склонам. А вот в истории об украшении венками статуи философа Феодекта в Фаселисе Александром и его захмелевшими друзьями она сама принимала участие. Отличный был день, веселый.
Да, зимний поход по побережью, сделавший бесполезным огромный персидский флот. А ведь Таис могла и не оказаться при этом. Александр решил, что ей место в общем обозе у Пармениона, и Таис пришлось устроить безобразную «сцену», чтобы переубедить его. Александр очень удивился ее сопротивлению, так как справедливо считал, что «ей в обозе будет лучше».
– Зачем тебе эти мучения – изнурительный быстрый марш? Тебе будет очень тяжело: где упал – там уснул, что нашел – то поел, нормальный привал раз в три-четыре дня. Грубая жизнь безо всяких удобств, зато со множеством неудобств. Куда тебе тягаться с закаленными воинами, которые другой жизни не знают? Да и вообще, ты понимаешь, что ты должна меня слушаться? У нас тут армия, – прибавил он шутливо, – и приказы в ней отдаю я. А если я хочу и впредь это делать, то мне надо хорошенько следить, чтобы они исполнялись.
– Но я не твой солдат! – защищалась Таис. – Ты хочешь, чтобы всегда было по-твоему.
– А как же!? Я предупреждал тебя, чтобы ты не пыталась вить из меня веревки.
– Я не пытаюсь, что за вздор!
И вдруг неожиданно, даже для себя, спросила:
– Мы – друзья?
Вот тут она его поймала. Он открыл рот в замешательстве. Потом все же усмехнулся ее находчивости – на этот смелый вопрос можно было ответить только утвердительно. Так он и ответил после долгой заминки.
– А в дружбе важно равенство. Так вот, я не пытаюсь вить из тебя веревки, я только борюсь за свои права.
Александр развел руками и покачал головой. Таис обожала, когда он так делал.
– Это в тебе афинское заговорило. Все вы такие – демагоги. Смотри, собаку против меня настроила, – он указал на Периту, с укором глядевшую на своего хозяина. – Ты – ненормальная, я тебе уже это говорил.
– Другим я нравлюсь, – обиделась Таис. – Один ты ищешь, что бы во мне покритиковать!
– Я тебя критикую?! – воскликнул Александр, уставился на нее своими квадратными македонскими глазами и прижал руки к груди. – Я хотел, чтобы тебе было лучше, а мне – спокойней! (Это у него вырвалось, огорчило его и порадовало ее). Теперь надо будет отрывать Птолемея от дела, чтоб он смотрел за тобой.
Таис поняла, что остается, но еще находилась в пылу спора:
– Ах, значит, он заботится обо мне по твоему приказу?
Александр откинулся вместе с креслом и покачался на его задних ножках, потом, наслаждаясь, улыбнулся:
– Нет, не по приказу, по моей просьбе и по своему горячему желанию… борец за права. И все-таки,