быстро отрезвила. Я упрекнул себя за способность воображать немыслимое, ведь Лиза жила в Америке и у меня не было ни какой-либо вероятности встретить её раньше на своем пути, ни надежды на встречу в будущем. Нас навсегда разделили – не только Европа и Атлантический океан, но и то, что она вышла замуж и стала матерью троих детей. Я перестал об этом думать и накрепко забыл.
Для Лизы толчком послужило письмо её отца из Москвы (так Лиза мне потом рассказывала), в котором вскользь упоминалось обо мне и о том, что я живу в Москве и что я студент. Студенты для Лизы ещё с детства были предметом обожания, начиная с первого её репетитора. В её воображении студентами могли становиться лишь выдающиеся юноши. Она была убеждена, что студенты были самыми культурными и интересными людьми, что они были непременными участниками революционных событий. И вот мальчик, которого она помнила в детстве, любила тогда по-своему, считала красивым, теперь живёт в Москве и стал студентом. Естественно, в её воображении выкристаллизовался образ красивого студента, достойного обожания. Само собой разумеется, этот образ, запечатлевшись глубоко в сознании, в текучке семейной жизни был ею тоже надолго забыт. Эти два незначительных события в жизни каждого из нас, помимо нашего сознания и воли, ложились в основание того, что при благоприятных обстоятельствах могло бы вырасти в чувство настоящей любви.
II
Наступил 1926 год. Я не любил ходить к своим родственникам и подолгу у них не бывал. Как-то гуляя по Тверской, я встретил свою двоюродную сестру Соню, мою одногодку. После Лизы она была следующей в семье. В детстве её за разбитной характер, за любовь к ссорам и дракам, не только с девчонками, но и с мальчишками, прозвали солдаткой. Теперь ей было двадцать четыре года, и она превратилась в женщину выше среднего роста, привлекательной наружности, со стройной и упругой фигурой, привлекающей взоры мужчин. Несмотря на молодость, она уже успела выйти второй раз замуж за ещё молодого, но очень грузного партийного работника.
Увидев меня, она обрадовалась и воскликнула:
– Вот ты-то мне и нужен!
– Что ж, очень рад, – ответил я.
– Знаешь, вот уже месяц, как из Америки приехала Лиза с детьми. Она очень хочет видеть тебя. Лиза удивляется, что ты единственный из родственников до сих пор к нам не зашёл.
Я остолбенел, до того я был поражён услышанным известием. Очевидно, выражение моего лица было настолько растерянным, что Соня не выдержала и рассмеялась.
– Ну что превратился в истукана? Приходи! Только заранее предупреждаю, вряд ли вы будете очарованы друг другом.
– Почему очарованы? – не понял я.
– У неё ещё допотопные представления о студентах, а сама она – дама с самыми мелкобуржуазными взглядами. Впрочем, придешь – сам убедишься. А сейчас я тороплюсь, – и, кивнув головой, она пошла вниз по Тверской.
Я