у тебя. Проверь, на что он способен, через неделю доложишь.
– Слушаюсь, шеф.
Выйдя из дома, они пересекли двор. Человек, которого звали Бомбой, привел его в одно из строений, стоявших на отшибе. Внутри находились двадцать пять аккуратно застеленных кроватей.
Из шкафа Бомба достал какую-то хламиду из грубого полотна.
– Оденешь тунику. Свою одежду положишь в этот ящик. Подметешь казарму, вымоешь полы, вот этим, – он достал из кармана пакетик с лезвием от безопасной бритвы. – Почистишь писсуары и унитазы. Вопросы есть?
– Никак нет.
– Ну-ну, – толстяк вышел.
Переодевшись, Флавий (он принял это имя так же просто, как и вообще все подставные имена, под которыми привык служить) принялся за дело. Он давно уже нигде не работал, и этот труд доставил ему радость. Тем же самым он занимался во всех казармах, где служил и не брезговал этой работой, как, впрочем, и любой другой.
Когда он закончил, в прихожей послышались голоса и шум. Зашумела вода в умывальнике. Казарму наполнил гвалд.
Несколько парней в таких же туниках, как и у него ввалились в казарму и остановились на пороге, разглядывая новичка.
– Господи! – воскликнул наконец парень лет двадцати трех с нечесанной шевелюрой и щетиной недельной давности. – А я-то гляжу, в нашем верзальнике чистота, как в храме божием. К чему бы это, думаю? Не иначе как конец света настал! А это оказывается новенький все так хорошо вылизал. Ты, наверное, всю жизнь провел в туалете, папаша?
– Да нет, только половину, – ответил Флавий. Теперь ему, как и во всех местах, где он служил, предстояла утомительная процедура «прописки».
– А где же ты провел вторую половину? – продолжал допытываться парень. Он сразу не понравился Флавию.
Казарму заполнили молодые мужчины в туниках и, остановившись в дверях, прислушивались к тому, как измываются над новеньким, который был лет на пятнадцать старше самого взрослого из них.
– Так, где же ты провел вторую половину жизни?
– В цирке братьев Рогови, – ответил Флавий. – Убирал за обезьянами. Ты должен знать это место. Там во второй клетке справа, от двери сидел твой папа.
По казарме пронесся громоподобный хохот. Парень взбеленился. Глаза его налились кровью, руки сжались в кулаки.
Послышались возгласы:
– Вмажь ему, Цицерон!
– Выдерни из него кишки, Цицерон!
– Что ты сказал! – прошипел Цицерон. – Повтори, подонок!..
– Я только сказал, что ты сынок, достойный своего отца… Флавий нырнул под удар и провел правый прямой снизу. Цицерон рухнул, как подкошенный. К нему подбежали двое и принялись приводить его в чувство.
К Флавию подошел белокурый молодой человек с красивым, но порочным лицом.
– Ты неправильно сделал, что ударил его. Ты должен попросить прощения. Цицерон здесь больше всех. А ты еще новичок.
– Я был новичком, когда ты еще ползал под столом и делал в штаны, – ответил Флавий.
– Не имеет значения. Это было там. Здесь ты новичок и должен выполнять наши законы. Я прав? – обратился