куда, и когда вернешься…
– И что дальше?
– Я хочу забрать Нику с собой в Москву. Мы поживем у меня до Нового года.
– О, теперь и ты решила меня помучить?!
– Нет, я хочу дать тебе время подумать хорошенько и все взвесить…
– Да мне плевать, что ты хочешь!!!– бешено вскричал Арцыбашев.– Плевать на вас!!! Вы все что-то хотите, требуете, берете, а я?! Кому-нибудь интересно, чего хочу я?! Вон отсюда, проститутка!– он швырнул окурком в горничную, показавшуюся в проеме.– С завтрашнего дня ты уволена!
Арцыбашев выскочил в коридор. Ксения, глотая слезы, быстрым шагом удалялась прочь.
– К черту всех вас!– он спустился в фойе, обулся в первые попавшиеся туфли и схватил плащ.– И запомни – если ты попробуешь забрать Нику, я возьму скальпель и срежу твое лицо подчистую, без наркоза!
– Пошел с дороги, баран!– это относилось к управляющему, который, замешкавшись, не успел вовремя приоткрыть хозяину дверь.
Холодный ливень обрушился на Арцыбашева. Постояв под ним, доктор медленно остывал, и даже немного протрезвел. «Дать бы тебе клиникой поуправлять – через неделю бы закрылась!»– подумал он о матери, но уже без явной злобы.
Он хотел закурить, но в плаще не оказалось сигарет. Арцыбашев посмотрел на пустую улицу, освещенную тусклыми фонарями, на соседние дома, свет которых был поярче. Они смотрели на него осуждающим, укоризненным взглядом.
Перед глазами снова встало лицо дочери. Сердце мужчины невольно сжалось, когда он вспомнил ее взгляд – сердитый, обиженный… и ненавидящий.
«Она ненавидит меня»,– подумал Арцыбашев, и ему стало страшно. «Мой ребенок ненавидит меня…»– эта мысль билась в одном ритме с пульсом. Арцыбашев, слепо смотревший куда-то на мостовую, несколько минут свыкался с болезненной правдой. И ведь есть за что. Врал, что с матерью все хорошо. Даже когда она умерла, делал вид, что все в порядке.
– Такого быть не должно…– прошептал Арцыбашев и вернулся в дом.
– Александр Николаевич!– сухо сказал ему управляющий.– Ксения согласна покинуть ваш дом. Она просит расчет.
– Будет.
– Я тоже прошу,– продолжил он.– А так же повар и его помощник.
– Вы все уходите?– озадаченно посмотрел на него Арцыбашев.
– Завтра. Если вы позволите, Александр Николаевич…
– Позволяю,– он скинул насквозь промокшее пальто и разулся.– Расчет получите к полудню, но хороших рекомендаций от меня не ждите.
Он вошел в кабинет – пусто. «Куда ты подевалась?»– раздраженно подумал доктор. Он нашел мать в гостевой спальне. Софья Петровна аккуратно укладывала свои скромные вещи в чемодан.
– Et tu, Sophia?6– мрачно улыбнувшись, спросил Арцыбашев. Мать не ответила.– Ладно, я согласен. Забирай ее, но к Новому году верни.
– Ты поговоришь с ней?– тихо спросила женщина.
– Хоть сейчас.
– Нет, сначала проспись. А утром выйди к ней, выбритый и чистый, и тогда говори.
10
К утру дождь прекратился. Чистое, ясное небо и яркое солнце, отражающее свой