друг. Я не старалась его спасти, только немного облегчала жизнь под гнётом Нэнси, и всё, а сама занималась собственными делами. Мы давно уже отдалились друг от друга, и зачастую я даже не слушала его. Так что, если честно, то я ужасный друг, потому что чувствую облегчение внутри от того, что я осталась одна. Впервые за всю свою жизнь я одна в собственном доме и без чужого голоса, чужих вещей, лишних разговоров, безуспешных попыток реанимировать Эда и вдолбить в его голову, что он не должен жить по указкам матери. Он постоянно ныл. Каждый божий день он ныл о том, как фигово всё вокруг, и как мало у него денег. Он ныл и о том, что набрал лишний вес из-за депрессии, но при этом заедал всё булочками из кафе. Он ныл и пытался унизить меня, когда я ходила на свидания, пристыжая низменными желаниями общение с парнями и подругами, как и употребление алкоголя в баре. Он ныл и ныл, а теперь взорвался. Разве я не должна быть рада тому, что Эд теперь начнёт новую жизнь? Я просто обязана дать ему свободу, как и получить свою. Да, дружбы больше нет, но это не повод плакать. Я же Джо, и я девушка с яйцами. И нет, мне не стыдно, что не прошло и двадцати четырёх часов с тех пор, как я видела Эда голым и держала его за «бубенчики». Фу, блин.
Полностью отмахнувшись от чувства раскаяния, забираюсь в грузовик и направляюсь обратно в кафе, чтобы отработать свою смену и сообщить Нэнси о том, что я ухожу от неё. Да, пора. Хватит уже терпеть. Эд может постоять за себя, так пусть и выкручивается сам перед матерью. Я уверена, что он взвоет раньше, чем наступит ночь, и снова придёт ныть ко мне. Но я не впущу его. Наши дороги разошлись.
– Джо, привет, – подскакиваю с места, надеясь на клиента, но это моя подруга ещё со времён школы, Глория.
– Привет. Как продажи пилюль для подавления сопротивления? – Интересуюсь я, облокачиваясь о стойку.
– Почему ты не сказала мне, что Эд сделал липосакцию и набил тату? Боже, я, когда увидела его, чуть в обморок не грохнулась. Он офигенный! – Визжит девушка, а я кривлюсь.
– Он не делал липосакцию, а просто занялся спортом в Париже и похудел от переизбытка употребления алкоголя. А насчёт его офигенности могу поспорить, пока не отравлюсь выхлопными газами от печки, – фыркаю я.
– Джо, он стал до одурения секси. И говорит он иначе. Такой крутой. Просто вау, – мечтательно тянет Глория. Она всегда была влюблена в него, сколько я её помню. Она таскалась за нами с Эдом и вечно получала результаты от наших вылазок в виде перелома ключицы, ушиба носа или каких-то ран на теле. Но Эд никогда не воспринимал Глорию, как девушку, с которой можно было бы завязать отношения. Мы для него были и остаёмся детьми, что безумно бесит, хотя нам уже двадцать три.
– Тебе повезло, что ты живёшь с ним под одной крышей. Лицезреть его и раньше было радостью, но теперь это просто ходячий сексуальный маньяк, – добавляет она.
– Вообще-то, Эд буквально несколько часов назад съехал обратно