Замызганный халат задрался на бедре. Машинально она одернула ткань, прикрыв синяки и шрамы.
Добравшись до кровати и взяв подушку, она нависла над младенцем. Он истошно кричал, размахивая ручками. Пальчиков у малыша не было, а появился на свет он неделю назад.
– Но мамочка любит тебя, и надеется, что…
Галина прижала подушку к головке мальчика и часто задышала. Телевизор отбрасывал голубые тени на ободранные обои, и крики младенца превратились в здавленный визг.
– …Что ты сможешь ее простить.
Галя навалилась на ребенка, а когда он затих, передача по телевизору кончилась. Галина снова перебралась на диван, и переключила канал. Она подумала, что возможно о содеянном пожалеет, что потом она будет плакать.
"Это дитя все равно бы не выжило. У него не было носа, и дышать он мог только через рот", подумала она. Вслух она пробормотала:
– Твой папочка бросил нас, а одна я тебя бы не потянула. Ты был больным. Может быть, что-то с тобой случилось, когда он ударил меня в живот. Я в этом не разбираюсь.
К полуночи она уснула, пуская слюни на подбородок. Клопы и тараканы ползали по ее халату, по горам консервных банок, воняющих протухшим мясом. Галя была права – ребенка она бы не смогла воспитать должным образом.
Утром она собралась на работу. Надела свитер чтобы скрыть изуродованные предплечья, кое как причесавшись – она вышла из многоэтажки и побрела к остановке. Сидя в автобусе она смотрела в окно на серый дождливый город и вспоминала прошлое. Вот она окончила школу. Вот она молодая и симпатичная пошла учиться на юриста. Вот она устроилась на работу, но потом встретила того мерзавца, который изувечил ее жизнь и саму Галю до неузнаваемости. Как он пользовался ею. Как отбирал деньги и ревновал к каждому столбу. Как приручал ее при оголенном члене расставлять ноги и терпеть адскую боль. Как он бросил ее, когда узнал о беременности – страшную, нищую, никому не нужную. И как только он ушел, Галя поняла, что любила подлеца какой-то извращенной, глупой любовью. Возможно, она боялась одиночества, или привыкла к унижениям.
Автобус высадил ее студенистое тело у рыбзавода, на несколько сотен метров вонявшим тухлыми рыбьими потрохами. В цехе она надела резиновый фартук и стала потрошить налимов. Кишки сбрасывала в корзину, а феле кидала на конвейер. Потрошила рыбу Галя машинально, не испытывая ни жалости, ни отвращения. Все чувства покинули ее несколько лет назад.
К концу смены, когда Галя задержалась в общем душе, смывая с себя запах падали. Она стояла под потоками воды и смотрела в кафельную стенку. Она не пошевелилась даже тогда, когда в помощение зашел директор рыбного завода. Он смотрел на Галю с улыбкой, в его глазах читались похоть и азарт. Ширинка директорских брюк заметно вздулась.
– Галина, почему вы еще не дома? Вы опоздаете на автобус. – сказал он, расстегнув верхнюю пуговицу рубахи.
– Пешком дойду, – ответила Галя.
Директор начал не спеша раздеваться. Сняв трусы, он прошел под поток воды, пристроился к Гале сзади,