с просьбой приехать, писала сестра и звала на ужин к родителям, писали какие-то знакомые и нотариус. Она отбросила их, решив ответить после, и через плечо окинула взглядом улицу. Перед ее глазами встала картина, как однажды вечером они с Сергеем шли к ее дому, вдоль отцветавших яблонь и засыпающих усадьб, смеялись и срывали зрелые ягоды вишни с веток тонкого вишневого дерева. Она грустно улыбнулась этим невинным воспоминаниям.
На следующий день Ирина поехала на ужин к родителям. Большую часть времени она рассматривала букеты герани, которыми украшали десертные столики. Ужин был на шесть персон. Помимо Катерины с супругом, прибыла бабушка по материнской линии, Антонина Арнольдовна, женщина мудрая и проницательная, член семьи, который был наиболее близок Ирине.
– Ты что понурая, душа моя? – Спросила она у внучки так, чтобы слышала только она.
Та помотала головой и улыбнулась.
– Немного устала, – коротко ответила Ирина.
Но Антонина Арнольдовна знала свою девочку и, разумеется, не поверила ее односложному ответу.
Про отмену помолвки не было сказано ни слова. Обсуждались светские новости, новости политики, планы на ближайший Новый Год, и еще бог весть что, чего Ирине не хотелось комментировать. Единственного, чего она ждала, это завершения этого вечера. Она прекрасно знала, что родные уже поставили на ней крест, но она не собиралась строить из себя жертву, она была не из тех женщин, что считают себя полноценным лишь тогда, когда выйдут замуж. Для нее это не было достижением. Быть образованной и достойной леди, быть человеком честным и несущим честь – вот, что стоит почитать. Она поделилась своими наработками с близкими, дабы разбавить обстановку. Время от времени она писала небольшие повестушки или рассказы, что по началу не одобрялось, но учтя упрямый нрав дочери, отец даже помог ей кое-что напечатать.
– Это будет повесть о военных, и о том, какие они терпят лишения.
– Военные? – Удивилась мать. – Милая, но что же тебе известно о их жизни?
– У меня достаточно источников. К тому же, сегодня эта тема актуальна.
– Может, все же, остановимся на женской прозе? – Не глядя, отрезал глава семьи.
Ирина ухмыльнулась.
– Я предпочитаю работать в том русле, в котором мне хочется. Стоит ли мне приносить за это извинения?
– Остуди свой пыл. Ты знаешь мое отношение к этому всему… Но коли тебя это успокаивает и занимает – твори, пожалуйста. Не суйся только в дебри.
– Разумеется, не буду. Я же всего лишь женщина, а мы слишком глупы для «дебрей».
Более в дискуссии она участия не принимала, но после ужина любимая бабушка не преминула обратиться к ней.
– Тяжело тебе, детка, – присела она к ней с чашкой чая.
– Я даже не знаю, бабушка…
– Тебя гложет не это чудовище, а что-то другое.
– Черников в прошлом, ты права… Но ты могла подумать о таком? Могла ли догадаться?
– Я