номер 125? Обман сразу раскроется. И грянут репрессии. Нас вообще могут запереть в комнате. Или в подвале. И тогда все наши планы рухнут.
Точно, нет такого дома – я вспомнил. Наша улица на доме 60 кончается. Но было уже поздно: Карпухин сидел в машине.
– А почему вы написали «около двадцати тысяч»? – спросил Алешка Карлсона. – Наш папа – инженер, он точность любит.
Карлсон противно засмеялся:
– А чтобы он сразу не ахнул. Все – таки «около двадцати тысяч» звучит помягче, верно?
– Верно, – вздохнули мы. – Только у него и двухсот долларов не наберется.
– Займет у кого-нибудь, – легкомысленно отмахнулся Карлсон. – У друзей, например. У него много друзей?
«Ага, – подумал я, – целое Министерство внутренних дел и Уголовный розыск в придачу». Но вслух, конечно, не сказал, а только кивнул.
А Карлсон распорядился:
– Даром вас кормить я не буду. Марш на улицу, взять лопаты и расчищать от снега территорию. От ворот и до обеда. – Это он так сострил. И сам противно рассмеялся. У него получалась смесь хихиканья с хрюканьем.
– За все ответишь, – прошипел ему вслед Алешка. – По полной программе. Ты у нас отработаешь.
Я не сомневался. Лешка никогда всяких негодяев не оставлял безнаказанными. Думаю, и тут он от своего хорошего правила не отступит…
Со злости мы так расчистили двор, что самим понравилось. Особенно потому, что в самом дальнем углу мы весь снег сгребли вплотную к забору. И получилась хорошая кучка. Если на нее забраться, то, постаравшись, можно и через забор махануть.
За обедом собралась почти вся бандитская команда. К уже знакомым нам лицам прибавились еще два чумазых лица, от которых сильно пахло бензином. Я подумал, что эти парни работают у Карлсона механиками и ухаживают за его машинами. Но, как очень скоро выяснилось, я очень сильно ошибался. Совсем другим они занимались. Но все это, и многое другое, выяснилось гораздо позже.
За обедом все молчали. Только чавкали и стучали вилками и ложками. И пили водку под один и тот же короткий тост: «Ну, будем!» А чего – будем? Небось и сами толком не знали.
Вообще вся эта компания нам однозначно не понравилась. И не только потому что жулики. Они были какие-то тусклые, бесцветные, скучные. Даже Карлсон загубил свой талант и променял его на преступную жизнь. Из них одна Баба Яга была по-настоящему живая, хоть и вредная. Она все время болтала, и хотя ей никто не отвечал, она всем выкрикивала: «А тебя никто не спрашивает!» Может, поэтому все и помалкивали.
В конце обеда Баба Яга вдруг уставилась на механиков и строго спросила:
– Ну, вы все еще с «мерсом» возитесь? Завтра грузовик придет, а у вас ничего не готово.
– Успеем, – сказал один из них. – Движок разобрать осталось. И сразу за новый «Форд» возьмемся.
– Мама! – вдруг вскочил, будто его укусили снизу, Карлсон и стрельнул глазами сперва в нас, а потом в Деда Мороза и Снегурочку. – Тут посторонние!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте