тебе лучше самому зайти внутрь и посмотреть?
– Хорошо, – ровным тоном ответил Макрон. Ещё секунду он стоял на прежнем месте, потом наклонился вперёд, над столом, чтобы собравшиеся на плаще дождевые капли потоком стекли на табличку чиновника. Чиновник замер на месте, потом вопросительно поднял озабоченный взгляд.
– Что такое?..
– Это тебе на прощание, – прорычал Макрон. – Можно было бы тебя вздуть, паренёк, но нет такой необходимости. Попробуешь такое же снова, вот тогда я могу по ошибке принять это заведение за самую разгульную и весёлую корчму. Понял, о чём я?
Чиновник судорожно сглотнул.
– Да, понял, мой господин. Извини меня. Пожалуйста, можешь свободно пользоваться нашей библиотекой, если хочешь.
– Ну вот так-то лучше! – Макрон выпрямился, довольно улыбаясь. – Это ж так просто – быть вежливым, гораздо лучше, чем выпендриваться, как последняя шлюха, не так ли?
Чиновник нервно оглянулся, опасаясь, не видел ли эту сцену кто-то из его коллег, но рядом никого не было. Он испуганно посмотрел на солдата, по-прежнему стоящего перед его столом.
– Да-да. Конечно. Как скажешь, господин, – промямлил он.
Макрон отвернулся от него и потёр ладони, стараясь согреть их. Он всегда ненавидел всех этих мелких чиновников, которые, кажется, не имели в жизни иной цели, кроме как мешать и препятствовать людям, занятым нужным делом.
Вестибюль библиотеки был огромен. Из него вели три двери – одна в противоположной от входа стене и две в боковых. Чуть помедлив, Макрон пошёл прямо вперёд, и его шаги эхом отдались от высоких стен. Он вошёл в длинный зал, стены которого были заставлены полками, забитыми свитками. Потолок, возвышавшийся футах[3] в тридцати над полом, был расписан морскими сценами, его освещали узкие и высокие окна. По центру зала стояли столы и скамьи, а поскольку было ещё раннее утро, и довольно прохладное, за ними сидело всего три человека. Двое мужчин постарше склонились над развёрнутым свитком, погружённые в приглушённую дискуссию, а третий был, несомненно, Катон. Его длинную сухопарую фигуру в военном плаще трудно было не узнать. Он сидел в дальнем конце библиотечного зала, где слабые лучи света едва ли в достаточной мере освещали разложенные перед ним широкие листы папируса.
Громкий стук калиг Макрона заставил двоих пожилых людей прервать свои обсуждения и недовольно поднять взор на нового посетителя, который нарушил привычную тишину и спокойствие библиотеки. А Катон, хотя, несомненно, услышал топот калиг приятеля, продолжал читать, пока Макрон не подошёл совсем близко. Тогда он прижал палец к тому месту, где остановился, и поднял глаза. Лицо у него было бледное и осунувшееся, и смотрел он на Макрона без всякого выражения, пока тот усаживался на скамью напротив него. Молодой командир был серьёзно ранен во время египетской кампании, так что теперь белый шрам тянулся через всё его лицо, от лба, через бровь и щёку. Шрам был весьма заметный, но не слишком обезобразил его. Шрам, которым можно гордиться, подумал Макрон. Такое украшение хорошо отличает его от