в ослах – а археологи не станут докапываться до истины: рыться в чужих заморочках… Всё это я уже не раз обдумывал, только разве что-то изменишь?
– Если бы…
– Костя – всё равно они не сознаются! Факт! Доказательств – нет. Нам нечем их прижать!
– Да… И ещё – вдруг вспомнил: тогда, в "Волге" ювелира – мне запало в мозг любопытное обстоятельство. Сумочка убитой секретарши была вытрушена на пол: ей под ноги – типичная имитация ограбления! Но, что особо интересно убийцы – для непонятного куража – в углу приборной панели губной помадой жертвы намалевали три крупных бабочки! Ну, как эмблема "АО МММ"!
– "МММ"?
– Именно!
– А вы опознали трупы из сожжённого "Мерса"? Многие бандиты очень тщеславны?
– Ты имеешь в виду три буквы "М"? Да – фамилия старшего из киллеров начиналась на эм – Молотилов. Здоровенный тип – даже выхватив дозу в Чернобыле – физическое здоровье его не оставило. Зубы вышибал в поножовщинах лихо! Возможно, и второго прозвали как-нибудь на "мэ" – Мэпэрэсэтэ! Однако третья буква? Никаких ассоциаций…
– Но убийство мог совершить молодой – обозлённый и окозлённый, своей подругой, боксёр – и он захотел подразнить нас – мол: все менты – дебилы, вроде Лёни Голубкова?
– Ха… Не фантазируй – Андрюха! Не похоже, чтобы эти урки начали бабочек рисовать женской помадой! Такое впору какому-нибудь артисту, наподобие известного Моисеева, только не таким отморозкам!
– Но… М-Моисеев – ещё одно "М"?!
– Ладно, оставим – уже поздно.
Глава 5. Столик с шампанским в «Радуге».
Завершая мысленный экскурс в минувший день, Александр отодвинул опустевшую вазочку из-под мороженого и рассеянно огляделся по сторонам. «Что ж, возможно понадобится пролог?» – он попытался представить себе структуру будущей книги, в результате получилось нечто очень рельефное. Это настораживало: краткость-то сестра таланта, а не рельефность… Тогда он осмотрелся ещё раз – более внимательно: творческий человек, чем бы ни был занят, не должен полностью уходить в свои фантазии.
На Ростов-на-Дону милый и жизнелюбивый, плавно опустился вечер. За ажурной, радужно окрашенной, оградой кафе потемнели аллеи сквера; мозаично золотились листья лип и каштанов в лучах фонарей. Благородные псины, выведенные на прогулку, плескались в фонтане у памятника Кирову.
«А ведь когда-то здесь возвышался большой храм. Бабушка рассказывала… – неизвестно почему вспомнил Вилискунов,– Храм взорвали. На его месте поставили памятник с фонтаном, а рядом это кафе. А, напротив, через проспект, снесли целый квартал и начали возводить музыкальный театр. Может оно и замечательно, только театр напротив храма смотрелся бы лучше». Железобетонный скелет будущего театра сиротливо выглядывал из-за шаткого забора с выгоревшими афишами и наляпистой рекламой. Громады башенных кранов безжизненно застыли и местами уже подёрнулись ржавчиной.
За длинным столом по соседству шумно отмечали чей-то день