язательно, иначе язву заработаешь, – заявила вошедшая. – Вон у нас сосед, Ванька Луков, пил, в темную голову гулял, дрянь какую-то с огорода варил, потом ее нюхал, а может, ел, я за ним не подглядывала. И чего? Умер в двадцать шесть лет. А почему так рано сгорел? Ответ один: питался нерегулярно, значит, жиры, белки и углеводы в организм в достаточном количестве не поступали. Тезка он твой был! Задумайся, Ваняшка!
Я оторвался от книги.
– Спасибо, Таня, но мне пора бежать.
– В больницу намылился? – полюбопытствовала Татьяна. – Сделай одолжение, прихвати для Полинки передачку.
– Конечно, – с готовностью согласился я.
Татьяна развернулась и поспешила на кухню, бигуди на ее голове, стукаясь друг о друга, издавали тихое позвякивание.
Я вздохнул. Когда в последний раз я встречал даму в металлических бигудях? То есть я знаю, что правильно – в бигуди. Но… Может, в детстве? Вроде моя няня Таисия, теперь домработница Николетты, пользовалась такими. Маменька же никогда не фланировала по квартире в подобном виде, всегда делала укладку в парикмахерской. Интересно, к чему прибегают современные женщины, чтобы сделать прическу дома? Вот у Ники Сафроновой, с которой я недавно расстался, была в ванной какая-то штука, напоминающая щипцы, на нее она и накручивала волосы. Кажется, Никуша называла сию вещицу утюгом. Но, видно, в городе Богдановске, откуда приехала семья Тани и Ильи Подушкиных, у дам по-прежнему в ходу металлические папильотки и чудовищные байковые халаты.
– Ваняшка, пакет в прихожей! – крикнула из кухни Татьяна. – Лоток с мясом надо сунуть в больничный холодильник, суп тоже, а пирог ни в коем случае на мороз не клади, противным станет.
Снова вздохнув, я взял свою сумку и направился в холл. Следом туда же явилась Таня, и наставления продолжились:
– Кулек непременно держи за обе ручки, а то оборвется, банки разобьются. Мясо положи на холод, щи тоже, а ватрушку с джемом оставь у Полинки в тумбочке.
Я начал завязывать ботинки.
– Мясо протухнет при комнатной температуре, – бубнила одно и то же жена Ильи, – первое от жары в палате загнется. Им нужна прохлада. А вот…
– Танюша, ты мне все это уже объяснила, – остановил я ее.
– И чего? – ухмыльнулась она. – Мужику, как ребенку малому, надо сто раз в уши вложить, чтобы запомнил. Ты молчишь, не отвечаешь, значит, о своем думаешь, планируешь, как с приятелями на рыбалку в выходные усвистеть. Ну, сообразил, как с говядиной поступить?
– Не волнуйся, – заверил я, – не подведу.
– Да, Ваня, ты человек ответственный, – похвалила меня Таня. – Спасибо тебе за все, что для нас делаешь.
Я смутился, неловко взял пакет за одну ручку, и та, естественно, оторвалась. Татьяна успела его подхватить и с укоризной протянула:
– Говорила же, брать надо за обе ручки… Ладно, я тебе матерчатую торбу дам. Сейчас принесу. – Она убежала, через пару секунд вернулась и скомандовала: – Ну-ка, ставь все сюда.
Я окинул взглядом жуткий, ядовито-розового цвета, мешок, на котором было что-то написано иероглифами, и попытался оказать сопротивление:
– Может, лучше взять другой пакет?
– Нет, Ваняшка, ты его тоже разорвешь, – сурово возразила жена Ильи. – А так я буду за еду спокойна. Кстати, забери пустые банки, не оставляй их у Полинки в тумбочке.
– Обязательно, – смиренно пообещал я и отправился во двор к машине.
Не успел я подойти к своему автомобилю, как сверху раздался громогласный приказ Татьяны:
– Ваняшка! Порожние склянки прихвати, они удобные, пол-литровые!
Я поднял голову, увидел на балконе фигуру в халате и помахал рукой.
– Крышки не забудь! – надрывалась Таня. – Пластмассовые теперь не купить, а лучше их нету! Ваняшка, слышишь?
Я малодушно втянул голову в плечи, прыгнул за руль и быстро стартовал с места. Надеюсь, никто из жильцов старинного, тщательно отреставрированного дома, в котором не насчитается и десяти квартир, не увидел и не услышал Татьяну. И не заметил меня с ядовито-розовой торбой в руках. Не то чтобы я стеснялся неожиданно свалившихся на голову родственников, просто неудобно перед посторонними – в нашем доме как-то не принято орать с балкона наставления.
Только выехав на проспект, я выдохнул. Ну что ж, теперь надо объяснить, какие события произошли в жизни господина Подушкина и с чего вдруг в его квартире появились Илья и Татьяна.
Несколько месяцев назад Элеонора попросила меня помочь ей с одним делом. Я не мог отказать бывшей хозяйке, выполнил ее задание и – почувствовал себя полным идиотом. Ей-богу, у меня нет ни малейшего желания вспоминать те события[1], скажу лишь, что целую неделю я не знал, как быть, а когда наконец решился серьезно поговорить с Норой и пришел вечером к ней для беседы, увидел, что ей плохо: она едва смогла отпереть мне дверь и даже не села, а как бы стекла на стул в прихожей. Я испугался. А у Элеоноры один угол рта вдруг пополз