бутылке коньяка, – решили, значит, копнуть поглубже…
Долговязый согласно кивнул:
– Выходит, так. Надо что-то предпринимать.
Он хотел высказать свои умные соображения насчет упреждающих планов и осекся под насупленным взглядом франта. В коричневых глазах Босса ясно читалось: сиди и сопи в две дырочки, не лезь поперек батьки в пекло со своими мыслями. Надо будет, спросят. Однако Босс проявил неожиданную лояльность и, плеснув себе и крепышу коньяку, спросил:
– Тебе коньяку или водки?
– Коньяку, – без раздумий ответил долговязый, освобождая Босса от необходимости звать официантку. Водки на столе не было.
Босс собственноручно наполнил третью рюмку красноватым напитком, поставил бутылку в центр стола, убедился, что закуска не иссякла, и поднял рюмку.
– За нас, – обронил коротко, – за нашу удачу.
За удачу выпить не мешает, а уж за себя, любимых, тем более. Соратники выпили почти одновременно и дружно ткнулись вилками в тарелки. Франт не стал изменять своим вкусовым пристрастиям и отправил в рот еще один бутерброд с икрой. Такой же равномерный, такой же питательный и сытный. И спросил:
– Так что ты хотел предложить, Нога? Что, по-твоему, надо предпринять, чтобы оставить ментов на голодном пайке?
Обладатель звучной и запоминающейся клички отвлекся от тарелки. И зачем-то глянул на крепыша, словно адресуя ответ не Боссу, а ему. И далеко не случайно. Нога знал, кто станет исполнителем его предложения. Если, конечно, оно будет одобрено.
– С завода надо рвать когти, Босс, – твердо сказал долговязый, демонстрируя уверенность в своей правоте, – лечь на дно. На время, конечно.
На какое именно время следовало лечь на дно и «урвать когти» с золотого завода, Нога уточнять не стал. Без того ясно и понятно, что притихнуть надо до тех пор, пока рязанские сыскари будут в Касимове. А сколько они тут пробудут и с какой целью они вообще сюда приехали, не знает никто. Остается лишь догадываться и надеяться, что для завершения дела по Самойловскому костру. Слабая, правда, надежда, потому что все арестованные по этому делу находятся не в Касимове, а в рязанском СИЗО. В этом случае уместней предположить, что рязанский детектив приехал допросить Ломтя. Тот действительно пока томится в Касимове. Но сутенер проходит по статье за вымогательство, а не по воровству золота с «Цветмета». Может, у сыщиков вообще нет никаких зацепок по золоту? Может, ходят кругами вокруг завода, вынюхивают что-то, выведывают, а что именно, сами не знают. Услышали звон, а не поняли, откуда он. Но зачем тогда выставили охрану в палате контуженого Друмова? Из уважения к ветерану «Цветмета»? Для тренировки своих остолопов? Или все-таки в расчете заполучить от золотых дел мастера важные показания? Крути не крути, а последний вариант видится самым логичным. Так что Нога прав, надо лечь на дно. Вместе с «концами». Весь вопрос, как это сделать, чтобы обойтись без потерь.
– Что конкретно предлагаешь? – переспросил Босс. – Как вырвать с