«Свет и Тени» Последнего Демона Войны, или «Генерал Бонапарт» в «кривом зеркале» захватывающих историй его побед, поражений и… не только. Том V. Для кого – Вторая Польская кампания, а кому – «Гроза 1812 года!», причем без приукрас…
«не полез за словом в карман»: «В наше время религиозных людей нет!» Балашов снова искусно парировал выпад французского императора: «В России народ набожный…» На этом диалог-«пикировка» закончился. Если он, конечно, состоялся на самом деле…
«Обратной дороги» не было и рескрипт царя председателю Госсовета и председателю Комитета министров Н. И. Салтыкову заканчивался весьма грозно для столь уклончивого и лукавого человека, и правителя самой большой страны мира, как российский император: «Я не положу оружия, доколе не единого неприятельского воина не останется в царстве моем». Очень скоро выяснится, что слов на ветер этот исключительно «непрозрачный» «бабушкин внук Саша» не бросает, особенно если обстоятельства задевают его «по полной программе».
Глава 9. Ковно… Вильно… Ошмяны… Кочергишки…
Уже 13 (25) июня наполеоновские части вошли в Ковно, а русские, не принимая боя, начали отступление. Но при этом Барклай со своей армией, несмотря на недовольство Александра I, не торопился отходить: ему необходимо было выиграть время, чтобы обеспечить ретираду самого отдаленного от его армии 6-го пехотного корпуса Д. С. Дохтурова из района Лиды. Именно поэтому два дня (14 – 15) (или 26 – 27) июня он стягивал главные силы 1-й Западной армии в р—н Вильно. Тем временем, к вечеру 15 (27) июня Наполеон сосредоточил на виленском направлении превосходящие русских силы – чуть ли не 180-тысячную (?) группировку (1-й и 3-й армейские корпуса, 1-й и 2-й корпуса кавалерийского резерва и Императорскую гвардию). С ними он рассчитывал навязать Барклаю генеральное сражение. Однако тот все же успел во время (рано утром) 16 (28) июня оставить город и направится к Свенцянам, а затем – к… Дрисскому лагерю Фуля.
…Кстати сказать, с самого начала войны Александр I принялся активно «пропагандировать» отступательную тактику своих армий. В частности, в переписке с адмиралом П. В. Чичаговым (повторимся, в ту пору бывшем у него в фаворе): 24 июня 1812 г. «…согласно системе войны, на которой мы останавливались, было порешено не вступать в дело с превосходными силами, а вести затяжную войну. А потому мы отступаем шаг за шагом…»; 30 июня 1812 г. – «…неприятелю до сих пор не удалось ни принудить нас к генеральному сражению…»; 6 июля 1812 г. «… Мы будем вести затяжную войну, ибо в виду превосходства сил и методы Наполеона вести краткую войну, это единственный шанс на успех, на который мы можем рассчитывать». Вторит он себе и в письме к П. И. Багратиону от предыдущего, 5 июля 1812 г. «…Вся цель наша должна к тому клониться, чтобы выиграть время и вести войну сколь можно продолжительную»…
Русскому командованию уже тогда удалось правильно оценить обстановку, основываясь на разведывательных данных и определить, что главный удар противника был нацелен против правого фланга 1-й Западной армии.
А вот первые донесения наполеоновских авангардов не прояснили тому истинной обстановки, в отличие от русских, которые