я тут читаю, – с улыбкой сказала Софити.
– Но как? Можно немного поподробней.
– Наша комната – самая крайняя в заброшенном корпусе, и сначала была маленькая дырочка, которую прогрызли крысы, а потом мне стало интересно, и я отодрала ещё немного, чтобы пролезть, потом я сделала тайную комнату.
С такой же тёплой улыбкой, будто мы знакомы лет сто (тут маленькая Беатрис задумалась: а можно ли прожить сто лет)? И приносит ли такая долгая жизнь удовольствие? Вообще Беатрис славилась у себя в семье тем, что летала в облаках и часто мыслила, как – то по – философски, что ли.
Остаток дня девочки провели вместе, узнавая друг друга.
Утро. 6.00. 15 сентября 1893
– Дети, просыпайтесь! Réveiller les enfants! – утро началось с звонкого голоса воспитательницы. Через сонную пелену можно было еле—еле разглядеть комнату, такую незнакомую, не такую, как в родной Италии. Соседка уже была готова и одета, когда Беатрис была ещё в кровати.
– Ты чего? Сейчас уже будет умывание. Скорее собирайся.
Еле собравшись, девочки вышли из комнаты. В коридоре было человек пятьдесят.
Это был первый класс, все в серо—голубых платьях и с пучками. Все такие же сонные, это порадовало Беатрис тем, что она не одна выглядит, как запыхавшаяся индюшка. Потом молитва (девятнадцатый век, как никак). Завтрак был для Беатрис скудный: хлеб, тёплое молоко и порция каши размером с кулачок пятилетнего ребёнка. И это после Италии, когда на завтрак: кросата, бискотти, чиамбелла и многое другое. Вдруг она почувствовала не самый аппетитный запах, и сразу же услышала гул одноклассников. Но особенно негодовали старшеклассники. Сама Беатрис поняла с опозданием, что каша подгорела после того, как съела ложку. Рвотный рефлекс сделал своё дело. В итоге завтрака не было совсем. На уроках Беатрис не отставала, ведь грамоте ее учила бабушка. Писали чернилами, зубрили правил, что вполне нравилось, как и самой Беатрис, так и ее соседке Софити. Зато она узнала, что незнакомая дама, которая встретила ее и отвела до комнаты, во – первых, мадемуазель, во – вторых, ей не пятьдесят, как показалось, а тридцать пять, в – третьих, ее зовут мадам Берч, и она проректор и посещает школу очень редко, обычно, чтобы посмотреть за порядком.
После двух уроков девочек выпустили на улицу, в красивейший сад. Всем выдали голубые накидки и шляпки модного для того времени фасона. Теперь было время, чтобы почитать книги, которые она взяла из дома. Она села под дерево (кстати, очень симпатичное) и окунулась в чтение. Последняя строчка, которую она смогла прочитать перед тем, как позвали на обед:
А если стал порочен целый свет,
То был тому единственной причиной
Сам человек: лишь он – источник бед,
Своих скорбей создатель он единый.
Обед 13.00
На обед дали хлеб, масло и кофе. Не густо… Но все почему—то слишком сильно обрадовались масло, будто его нечасто дают. Для Беатрис хлеб без масла – не хлеб.
– Софити, вам масло часто дают?
– Я же