надо тянуть на поселении.
– Держи нос по ветру, но и не забывай, что у страха глаза велики. – Метелкин остался доволен эффектом, произведенным на Фадеева его словами. – Помнишь, что за транспарант на входе висит?
– Труд есть дело чести, дело славы, дело доблести и геройства, – без запинки произнес Фадеев, поняв, к чему начальник ведет.
– Золотые слова. Напряженный труд все дурные мысли прочь гонит и не дает на морозе замерзнуть, – улыбнулся Метелкин. – Вчера по твоей милости целый день зэки в бараке волынили из-за мороза. Отсюда и дурные разговоры пошли.
– Виноват, гражданин начальник. – Фадеев склонил голову, зная, что его вины в этом нет.
Имеется распоряжение руководства Сиблага: при морозе больше тридцати восьми градусов на работы зэков не выводить, а вчера было все сорок, да и сегодня не меньше. Что вчера работяги наработали бы при таком морозе, когда слюна на лету замерзает, а рука к кайлу примерзает? А так пайку сокращенную получили, запас хлеба приберегли, но все равно через четыре дня давать будет нечего. Надо поварам приказать, чтобы баланду на ужин погуще варили. Нет, Фадеев не пожалел подчиненных, это был лишь голый расчет – на голодный желудок много не наработаешь, а мысли глупые в голову лезть будут.
– Болтунов, которые эту чертовщину распространяют, найди и ко мне приведи. Топорков, это тебя также касается!
– Будет исполнено, гражданин начальник! – бодро произнес Топорков, в уме прикидывая, кого из недругов под это дело подставить.
– В бараках днем, кроме заболевших, дневальных и ночной смены, никто не должен находиться. Лично проверю! – пригрозил Метелкин. – Шкуру спущу, если кого обнаружу!
– Будет исполнено, гражданин начальник! – чуть ли не хором отчеканили старосты.
Топорков внутренне сжался: попробуй в такой мороз выгнать на работу урок! Все равно работать не будут, и бригадиры разбросают их задания на работяг. Фадеев опустил глаза, чтобы начальник не прочитал в них издевку: «Бесись – не бесись, а одним махом не поломаешь то, что складывалось годами. Тут нахрапом не возьмешь, умишко надо напрячь, с чем у тебя, гражданин начальник, туго».
После их ухода Метелкин нервно закурил новую папиросу. У него было неспокойно на душе, как уже не раз бывало в предчувствии грядущей беды. Вот только откуда ее ожидать? Со стороны руководства лагеря? Возможно. Не сладились у него отношения с оперуполномоченным, заместителем по режиму Феоктистовым. Не исключено, что кляузы на него пишет, чернит, и, как назло, перед самым снегопадом уехал в головной лагерь – там он в фаворе. Сейчас сидит в тепле и голова у него не болит, а если я приказ не выполню, вовремя дорогу не расчищу, то грязи нальет полную бочку.
Фадеев опасается, что буза начнется среди зэков? Тридцать человек охраны, четыре надзирателя и пулемет – достаточные силы, чтобы вразумить кого угодно. Но поостеречься надо. Сексотов Феоктистов замкнул на себя, не у кого и узнать, в самом ли деле неспокойно в лагпункте. Надо будет