в том же грудном диапазоне, что и на уроке физкультуры. Мари молниеносно вскакивает с места, одной рукой хватает меня за волосы, а другой с размаху бьёт ложкой по горлу. Боль такая, что в первые секунды я не могу вздохнуть.
«Ма… ри, ты что… делаешь?» – хриплю я. Первой из оцепенения выходит Розали: «Ого, синяк знатный будет. За ней глаз да глаз нужен. Месяц назад она меня придушить пыталась, тоже за обедом». В этот момент возвращается учительница с салфетками. Увидев лежащие в тарелке очки, сваленный стул, расплывающееся на моей шее красное пятно и хихикающую Мари, она молниеносно оценивает обстановку: «Анастасия, она на тебя набросилась, от тебя и должно исходить наказание, причём немедленно, иначе это будет неправильно с педагогической точки зрения».
«Мари, – как можно более спокойно говорю я, – обед для тебя закончен. Сядь на стул у окна и хорошо подумай. Ты очень сильно меня ударила. А людей бить нельзя». Ребёнок, продолжая угрожающе хихикать в нижнем регистре, нехотя садится на стул. Учительница объясняет, что агрессивное поведение, как и аутоагрессия (склонность к членовредительству), характерны для синдрома Ангельмана, и просит меня быть начеку. «Не волнуйтесь, больше такого не повторится, – обещаю я ей, – теперь рядом с ней я всегда буду внимательна и осторожна, и больше не позволю себе расслабиться».
Вечером я открою Википедию и узнаю о том, что синдром Ангельмана – это редчайшее заболевание, вызываемая генетической аномалией патология, поражающая нервную систему и приводящая к задержке умственного развития, отсутствию речи и эпилептическим припадкам.
С этого момента я всегда буду наготове, чтобы в случае необходимости защитить не только остальных детей, себя и других педагогов, но и в первую очередь саму Мари. И, надо сказать, за все последующие полгода работы с Мари подобных ситуаций больше не будет.
* * *
Зато за эти шесть месяцев мы успеем выучить весь оставшийся алфавит, научимся считать до десяти, испечём рождественское печенье, сделаем множество поделок, будем гулять по заснеженному лугу, играть в вышибалу и в прятки и даже сходим в кукольный театр. И уже к середине этого срока мы начнём понимать друг друга не то что с полуслова, а с полувзгляда. А ещё мы будем танцевать до упаду, потому что Мари любит музыку, у неё превосходное чувство ритма, и она просто обожает кружиться в танце.
К тому же я познакомлюсь с Майей, мамой Мари – успешным адвокатом, красивой ухоженной женщиной с грустными глазами, и узнаю, что ребёнка они с мужем, абсолютно здоровые люди, планировали, и были невероятно счастливы, когда родилась их долгожданная дочь. Первые подозрения по поводу того, что с девочкой «что-то не так» у них закрались, когда малышке было чуть больше года, и она начала ходить на «негнущихся» ногах, не сгибая коленей, и так не произнесла заветное «мама». Пoсле сдачи