т никак не отстают от парней, вот только что же, бедняжкам, делать, если они ещё и красивые? Что им вообще может быть нужно от мужчин… зачем этот лишний груз?
Под мысли о том, что во мне для женщин мог быть сексуальным лишь ум, да и то, как утверждала только мама, я отдал свой билет. Такой дорогущий… бесценный билет.
– Наверное, такие красавицы и более того действительно умницы, работающие дни на пролёт, могли бы встречаться только с айдолами… или политиком.
Я потянул за цепочку на шее и вытянул крестик и мамино обручальное кольцо. Как бы не старался, и всё же мужское начало не позволяло согласиться с мыслью, что женщинам нужны не только деньги. Как бы не боролся с таким пороком, но от этого только разболелась голова.
«Подари его той, кого полюбишь, сынок»: сказала мама перед тем, как я ушёл из дома. Последние, что осталось при мне… что я не посмел продать. Моё единственное сокровище…
– И всё же, мало кто задумывается о том, чего им это стоит… быть идеальными. Быть идолами… А тех, кто их понимает, пожалуй, и вовсе нет…
Бедняжки…
Я поцеловал золотое колечко и спрятал его за ворот рубашки.
– Наверное, у них даже нет времени на парней… не говоря уже о контрактах. Встречайся с тем, мути с другим… главное, чтобы одобряло агентство. Имидж – это бабки… а контракт по сути настоящий бумажный пояс верности.
Закинув на полку скромную сумку со всем необходимым, я на секунду замер.
– А ведь если задуматься, то от одного только числа их подходов на пресс станет страшно… бедняжки.
Я перестал думать и откинул спинку кресла эконом класса. В конце концов, от одной мысли о прокачке живота у меня сразу закружилась голова. Чёрт… вот это я раскис.
С тоской посмотрев на свой, уже давно ушедший в ниндзя-невидимки пресс, я снова замер.
– Поесть бы что ли…?
Усевшись в мягкое кресло и шлёпнув себя по урчащему животу, я по привычке не затыкался, продолжая болтать сам с собой в той самой сексуальной части, состроив при этом каменное лицо.
– И что я вообще тут делаю…?
Всё так же мысленно покрыв себя жирным слоем тягучей брани за наивную импульсивность, я всё же решил не думать о том, чего стоил мне этот безвозвратно отданный на входе билетик.
И всё же, мысли о высоком очень хорошо отбивали голодные спазмы.
– Мои надёжные союзники в борьбе за лишнюю копейку…
В последний раз взглянув на уплывавшую от меня заснеженную взлётную полосу, я попрощался с родиной. С семьёй… С налогами… Запущенным кризисом, убившим во мне бизнесмена. Убившим мечты…
– Я всё равно люблю тебя… какой бы ты не была.
Положив руку на запотевший от дыхания иллюминатор, я медленно заскользил по стеклу, чтобы взбодриться его прохладой и не заплакать.
И всё же, я так жалок… просто сбежал, продав всё. Взрастившую меня, земную твердь… свои корни. И ради чего?
– Всё… за один билет.
Дело было уже сделано. Родители всегда поймут, а так хоть увижу её… а дальше будь что будет. Девушки уходят и приходят, родителя старятся и умирают, а родина всё равно останется моей… больше мне нечего терять.
Слезинка незаметно упала с прикрытых век.
– Всё уже позади.
Я окончательно закрыл глаза и задремал. Лететь ещё так далеко. Ничего. Красивая попутчица может и подождать. Сейчас я убаюкиваю мою совесть.
– И всё же, это правда был бесценный билет…
Глава 2 Хватит ли жизни на сдачу?
«Раздевайся, ложись раз пришёл…»
Я стоял на концертной площадке, специально подготовленной для встречи с фанатами. Последние звуки прекрасных голосов уже отзвучали и настроение было как никогда.
Последний в очереди пухлый корейский мальчишка едва отошёл от её обворожительной улыбки и профессионально поставленного голоса, что сам по себе, казался «улыбчивей» сияющего лица.
– Юи…
Я мог лишь смотреть издалека и сжимать в руках заветный билетик… пропуск к моей Юи.
Хоть мужская гордыня настаивала, что она именно моя и ничья иначе, я как-то смог не создать из неё кумира, а просто восхищаться со стороны. Старался видеть в ней человека, а не игрушку для «ночных потех» и грязных фантазий. Нет… она мой голос радости после работы. Мой лучик света в мрачном адище налоговой канторы… хоть и грезил иногда о чуть более голых ножках.
– Нет… я не могу с ней так. Даже про себя…
Отогнав крамольные мысли, я вновь посмотрел на билет.
– Я три тысячи восьмой… долго.
– Это ещё ничего, я вон вообще за девятый косарь ушёл.
Вдруг ко мне обратился какой-то парнишка и показал свой билет.
– И правда… не завидую.
– Да ничего, я привык. А ты, вижу, новенький. Ты вздремни. Я разбужу.
Я с недоверием посмотрел на парня и