прижав приемник к уху. Порой по ночам я просыпался в страхе, что рядом со мной в комнате есть кто-то еще; я замирал в неподвижности, пытаясь определить, откуда идет голос – из шкафа, с чердака, из-под кровати.
«Один сын опустил его в могилу, – сказал мужской голос. – Другие хотят поднять его из могилы».
Я нащупал приемник под подушкой, поднес его к уху и стал ждать, но в нем было только безмолвие. Я решил, что сели батарейки, но когда попробовал другие станции, моя комната снова наполнилась голосами.
«Она – счастливая, удовлетворенная служительница Господа, – говорила женщина. – Без Него она не хочет быть».
В тот год отец учил меня, как заставить исчезать вещи, но получалось у меня так себе, и не только поначалу. Когда он заставлял что-то исчезнуть, я просил заставить эту вещь вновь появиться. Стеклянные шарики, ручки, скрепки, крышки от бутылок – что бы я ни попросил.
Он сомкнул пальцы над спичечным коробком, дунул на кулак и показал мне пустую ладонь.
– Куда они делись?
– Туда же, откуда пришли, – ответил он.
– А откуда они пришли?
– Оттуда, откуда приходит всё.
– Но откуда?
– Ниоткуда, – говорил он.
– Как может что-то быть нигде?
Он пожал плечами.
– Отлично, – сказал я. – Заставь их вернуться.
Отец сжал кулак, дунул на него. Когда он разжал пальцы, спичечный коробок лежала на ладони, словно никуда не исчезала. Я раскрыл ее и сосчитал спички; их стало восемь, а ведь было девять.
– Одной спички не хватает, – заявил я.
– Думаю, она просто не захотела возвращаться.
– Почему?
– Может быть, ее сожгли, – предположил он.
– Не смешно, – надулся я.
Он чиркнул спичкой, чтобы раскурить сигарету. Где было восемь, стало семь.
– А ты можешь заставить исчезнуть вещи побольше?
– Например, какие?
– Людей.
– Кого именно?
– Сына Сэма.
Он выдохнул дым через нос.
– Могу над этим поработать, погляжу, что можно сделать.
Он был тем человеком из моих снов, который уносил меня прочь, который уносил прочь мою мать и отца; он был едва слышным голосом в статических помехах между радиостанциями; он был скрипом чердачной лестницы; он был ветром, грохотавшим окном моей спальни; он был тенью в подвале, когда мать посылала меня складывать выстиранное белье; он был мертвыми листьями, шуршавшими на заднем дворе; он был вороном, каркавшим на бельевой веревке; он был тем человеком, который однажды ночью трижды прошел мимо нашего дома, а потом рылся в нашем мусоре; он был тем человеком, который сидел в черной машине через улицу напротив кладбища, когда я прошел мимо в рассветных сумерках, разнося свежий номер «News»; он был заголовком на первой странице, который я обещал себе не читать, но снова и снова перечитывал; он был человеком в моем шкафу; он был человеком, который сидел в одиночестве в заднем ряду в церкви и смотрел на меня, не отводя глаз; он был человеком, который разговаривал