выяснилось, это была диковинка. Стиль это чисто наступательный – главное, сильные удары, а оборона остается вторичной. Так я потом всю жизнь и играл, по молодости получалось неплохо, а потом пороху стало не хватать.
На этом я, пожалуй, с интернатом закончу и перейду к следующим годам. А точнее к девятому и десятому классам, когда вернулись родители из командировки и я вновь оказался в семейном лоне. Поселились мы в то время в первой отдельной двухкомнатной квартире на проспекте Мира. Ну и пошел я в очередную новую школу. Правда, проучиться мне в ней поначалу пришлось весьма недолго. Приступил к учебе, как и положено, 1-го сентября. Познакомился с соучениками (здесь, видимо, неточность, ибо их было человек пять, а остальные – соученицы, которых насчитывалось около тридцати). А через несколько дней загремел на долгое время в ведомственный госпиталь отца на Пехотной улице. История моей больничной эпопеи следующая.
Поднялась температура, слева на внутренней части бедра появился какой-то желвак или опухоль, на которую поначалу пришедший врач не обратил внимания. А потом мама, проштудировав многостраничный справочник фельдшера (так он, кажется, назывался), сама поставила диагноз – лимфаденит. Он, голубчик, и оказался. Возник он следующим образом. Незадолго до этого я в последний раз играл в баскетбол за сборную интерната в новых кедах, которыми стер ногу. Ну и попала какая-то инфекция. Первый раз оперировали меня под местным наркозом, который почему-то не слишком сработал. На всю жизнь запомнил, как я левой рукой вцепился в металлический бортик стола, правой ее выкручивал, а последнюю кусал зубами. Пот тек ручьем, и заботливая медсестра, вытирая его, только приговаривала: ну, потерпи еще немного, голубчик, скоро все кончится.
Скоро все, однако, не кончилось. И после операции температура перла вверх – все время где-то под сорок. И вот день рождения – мне исполняется шестнадцать лет. Лежу в полусознательном состоянии. А по палатам проходит осмотр приглашенного известного хирурга из Минобороны. Дошел он и до меня. Посмотрел, спросил: операционная свободна? Отвезите туда мальчика, я сам прооперирую. Вот эта операция была уже под общим наркозом и никаких воспоминаний не оставила. За исключением того, что мэтр работал «с размахом», чтобы не оставить никакого источника дальнейшей инфекции. Поверхность раны он мне оставил где-то в двадцать пять квадратных сантиметров (может, вру, но у меня в памяти осталась именно эта цифра). Ну а то, что ее не зашили, а тампонировали – это непреложный факт. Каждая процедура извлечения приставших ватных тампонов тоже была похожа на мини-операцию. А так, когда постепенно пришел в себя, отходя от наркоза, то первым делом увидел склонившихся надо мной родителей. Принесли они и подарок – снятые отцом с себя часы «Омега». Провалялся я в госпитале где-то несколько недель. Несколько раз приходили меня навещать и делегации из школы. Наверное, их посылала дирекция, но почему-то это были только девочки.
Время лечит. И в прямом, и в переносном