них посматривали люди в дорогих костюмах, с серебряными цепочками на животах. Там же стояло несколько крепких ребят в шляпах, с ружьями через плечо.
Выйдя из двуколки, Вуд махнул стоящим на балконе рукой.
– Вот мы и приехали, господа, – сказал он Лесовскому и Костенко. – Прошу за мной.
Они направились к сводчатым дверям. У центральной опоры арки красовалась небольшая медная статуя человека в индейском одеянии. Заметив удивлённые взгляды русских, Вуд поспешил объяснять:
– Это наш талисман, своего рода патрон – древний вождь Тамманенд, в честь которого назван дом. Здесь когда-то находились его владения, ему обязаны своим спасением от голода первые американцы. Все мы свято чтим его память.
– Это очень благородно, – пробормотал Лесовский, медленно приходя в себя после тряски.
Уильям Твид, или просто Босс, как его называли, был довольно грузный мужчина, с короткой, тщательно постриженной чёрной бородой, не слишком высокий, но и не низкий, начинавший лысеть, а потому выглядевший старше своих сорока лет. Одет он был в дорогой тёмный костюм и белую жилетку, шея его была перетянута серым шёлковым галстуком; лоснящиеся чёрные панталоны с высокой талией туго обтекали выпирающий живот.
– Я рад видеть в нашей скромной обители гостей из далёкой страны, – прогудел он, пожимая руку Лесовскому.
Вуд познакомил их, потом указал на Степана Родионовича.
– Позвольте представить вам господина Костенко, сотрудника Министерства иностранных дел и нашего любезного переводчика. Без его услуг наше общение было бы невозможно.
Степан Родионович поклонился, чувствуя, как его протянутая для пожатия ладонь сплющивается в крепких тисках. Маленькие глубоко посаженые глазки Твида быстро ощупали его, рот изогнулся в улыбке.
– Это честь для нас, – проговорил он. – Прошу за мной.
Гости прошествовали в главный зал, украшенный колоннами и балюстрадами. Под потолком висели огромные люстры на десятки свечей, где-то негромко играл невидимый оркестр, вдоль одной из стен выстроились осанистые джентельмены во фраках, вдоль другой стояли негры с подносами, вдоль третей тянулись столы с угощением.
«Как на великосветском приёме», – подумал Степан Родионович. Ему, правда, не доводилось бывать на великосветских приёмах, но по книгам и газетам он представлял их именно так. Рядом, задрав подбородок, вышагивал Вуд. Его лицо преобразилось. Из болтливого мещанина он превратился в этакого члена дипломатического корпуса, идущего на торжественный обед к монарху. Черты его выпрямились, спина стала как восклицательный знак. Руки он держал по швам, слегка двигая ими в такт движению. Костенко почувствовал необходимость проверить себя на предмет упущения в одежде или походке. Ему тоже ужасно захотелось вытянуться во фрунт, как в приснопамятные дни графа Нессельроде, когда умение тянуть носки перед начальством являлось важнейшим качеством чиновника. Позади длинной цепочкой тянулись офицеры. Они были молчаливы, слышалось