Думаю, вы не будете против уединения.
Ватерклозетом? Боже мой, неужели кто-то в мире еще называет уборную «ватерклозетом»?
Руби вслед за мной вошла в номер, положила мой чемодан на кровать и принялась взбивать подушки и опускать шторы – точь-в-точь как коридорный в отеле «Риц».
Узоры на обоях и покрывале наглядно объясняли, откуда взялось название номера. Окно было изысканно задрапировано занавесками, столики накрыты скатертями, все углы в комнате обильно изукрашены оборками. Кровать и кресло-качалка из кленового дерева были завалены грудами подушек, а внутренности застекленного шкафчика заполняло бесчисленное количество статуэток. Сверху на шкафчике стояли керамические фигурки Сиротки Энни и ее собаки Сэнди, Ширли Темпл в костюме Хейди и овчарки колли – видимо, знаменитой Лесси.
Мой идеальный домашний интерьер куда проще. Хотя меня никогда не привлекала функциональная нагота стиля модерн, для счастья мне вполне достаточно мебели в духе «Шейкер» или «Хепплуайт»[12]. Изобилие барахла и безделушек меня бесит.
– Как здесь мило, – проговорила я вслух.
– Теперь оставлю вас одну. Ужин в шесть, так что вы его пропустили, но у меня греется на огне рагу. Хотите тарелочку?
– Нет, спасибо. Я собираюсь лечь спать.
– Вы хоть ели?
– Я не очень голод…
– Вот гляжу я на вас – тощая, словно похлебка в приюте для бездомных. Нельзя вам ложиться в постель с пустым желудком.
И почему это сегодня всех так беспокоит мое питание?
– Принесу поднос в комнату.
– Спасибо, Руби.
– Не нужно меня благодарить. И последнее. У нас тут, в «Доме на горе», замков нет, так что уходите и приходите когда пожелаете.
Хоть я и приняла душ на месте крушения, но сейчас, разобрав скудные пожитки, наполнила ванну и долго отмокала в горячей воде. Подобно жертвам насилия, те, кому довелось иметь дело с массовой гибелью людей, после работы зачастую много и ожесточенно отмываются, мучимые неотвязной потребностью очистить душу и тело.
Выйдя из ванной, я обнаружила поднос с порцией рагу, серым хлебом и кружкой молока. В тот самый момент, когда я насадила на вилку ломтик брюквы, зазвонил мобильник. Испугавшись, что сработает голосовая почта, я одним прыжком метнулась к сумке, вывалила ее содержимое на кровать и принялась рыться в груде вещей: спрей для волос, бумажник, паспорт, ежедневник, солнечные очки, ключи, косметика. Наконец нашла телефон и нажала на кнопку ответа, горячо молясь про себя, чтобы это оказалась Кэти.
Молитва была услышана. Голос дочери вызвал в душе такую бурю чувств, что мне стоило немалых усилий сдержать дрожь в голосе.
Кэти так и не сказала прямо, где находится, но, судя по голосу, она была в добром здравии и прекрасном настроении. Я сообщила ей адрес «Дома на горе». Дочь сказала, что сейчас проводит время с другом и вернется в Шарлотт в воскресенье вечером. Что это за друг, Кэти не уточнила, а я не стала расспрашивать.
Мыло и горячая вода плюс долгожданный звонок дочери подействовали так, как было нужно.