и лучшее денежное обращение[28]. Итальянский экономист Фердинандо Галиани (1728–1787), которого Фридрих Ницше назвал самым умным человеком XVIII века, утверждал, что «от обрабатывающей промышленности можно ждать исцеления двух главных болезней человечества: суеверности и рабства»[29]. Стандартная экономическая наука, которая пытается осмыслить экономическое развитие в рамках безупречных совершенных рынков, не видит самого главного: совершенные рынки – для бедных. Точно так же бесполезно пытаться понять экономическое развитие в рамках того, что экономисты называют провалом рынка[30]. Согласно стандартной экономической теории, экономическое развитие – это один гигантский провал совершенных рынков.
Распространение богатства в Европе, а затем и в других развитых частях света, стало результатом сознательной политики соревнования: сила рынка была приручена, как сила ветра, для достижения поставленной цели. Однако сила ветра, как и сила рынка, не всех двигает в правильном направлении. Кумулятивные факторы и траектории развития заставляют рынок «дуть в паруса прогресса» только тогда, когда в стране уже достигнут высокий уровень развития. Чем беднее страна, тем реже ветрá laissez-faire дуют в нужном ей направлении. Именно поэтому вопрос свободной торговли и прочих стратегических решений так сильно зависит от ситуации в стране и выбора момента. В отсутствие специфического контекста все аргументы экономистов-теоретиков за свободную торговлю или против нее будут так же бесполезны, как рекомендации врачей в отсутствие диагноза или знания симптомов. Отсутствие контекста в стандартной экономической теории поэтому является фатальным недостатком, который исключает любое качественное понимание предмета. Исторически успешная экономическая политика основывалась либо на «управлении рынком» (Роберт Уэйд), либо на установлении «неправильных» цен (Джон Кеннет Гэлбрейт и Элис Эмсден). Колониализм был по своей сути системой, при которой ни первое, ни второе не должно было произойти. Наше непонимание связи между колониализмом и бедностью сильно мешает нам понять феномен бедности[31].
Доктрина сравнительного преимущества, начавшаяся с Рикардо, сегодня стала краеугольным камнем международного экономического порядка. Известный американский экономист Пол Кругман утверждает, что интеллектуалы не понимают Рикардовой идеи сравнительного преимущества, которая «совершенно верна, невероятно изощренна – и чрезвычайно актуальна для современного мира»[32]. Я утверждаю противоположное: Рикардо, исключив из экономической теории качественное понимание экономических перемен и динамики, создал теорию, которая позволяет стране полноценно специализироваться на бедности. В теории Рикардо экономика никуда не движется, в ней нет прогресса, а значит, не с чем и соревноваться.