вой бумаги? Эта вестница несчастья, настолько невесомая, что лишь штемпель удерживал ее на белом свете, неторопливо, по дешевому тарифу, проделала далекий путь из Бразилии до штата Миннесота. С аэрограммой в руке мистер Фокс появился в дверях лаборатории. Марина улыбнулась, и свет улыбки поколебал его решимость.
Он раскрыл рот, потом закрыл. Потом еще раз попытался что-то сообщить, но безуспешно.
– Что? – спросила она.
– Густой снег повалил.
Вот и все, что он смог сказать.
– Я слышала по радио, что ожидается снегопад.
Окно лаборатории, где работала Марина, смотрело в холл, и до полудня, до времени ленча, она никогда не видела, что творится на улице. С минуту она ждала, когда мистер Фокс сообщит ей о цели своего неожиданного появления. Ведь он шел под снегом от своего кабинета мимо десятка корпусов явно не ради того, чтобы сообщить ей о непогоде. Однако он так и стоял в дверях, не в силах ни войти внутрь помещения, ни удалиться.
– Что с тобой? Что-то случилось?
– Умер Экман, – наконец выдавил он из себя, и его голос дрогнул.
Потом без дальнейших объяснений протянул ей письмо, показывая, как мало ему известно о таком ужасном факте. Лаборатории и офисы фармацевтической компании «Фогель» размещались в тридцати с лишним корпусах кампуса. В некоторых лабораториях работали одновременно до двадцати научных сотрудников и лаборантов. В специальных помещениях хранились клетки с мышами и обезьянами. Лаборатория Марины, где она проработала вместе с доктором Экманом почти семь лет, была совсем крошечная. Не сходя с порога, мистер Фокс протянул ей письмо, и она медленно села возле сепаратора на серый пластиковый стул. В этот самый момент ей внезапно стало понятно, почему человеку предлагают присесть, прежде чем сообщить ему печальное известие. Внутри у нее что-то оборвалось, стало пусто. Нет, это не походило на обморок. Просто ей показалось, что ее щиколотки, колени и бедра вот-вот сложатся сами собой, как складной метр. Перед ее мысленным взором предстал Андерс Экман – в белом лабораторном халате, увеличивавшем его и без того высокий рост, с густыми светлыми волосами, в которых поблескивали ниточки седины. Андерс всегда приносил ей чашку кофе, когда наливал его себе. Андерс давал ей все материалы, которые она просила, а когда просматривал полученные ею результаты по протеинам, присаживался на краешек ее стола. Андерс – отец троих ребятишек; ему не было и пятидесяти. Ее взгляд машинально отметил даты – на письме 15 марта, на почтовом штемпеле – 18-е, а ведь уже 1 апреля.
Андерса нет в живых уже две недели.
Его коллеги уже свыклись с тем, что будут редко слышать о нем, ведь с его отъезда прошло много времени. Марина поймала себя на мысли, что порой не вспоминала о нем целый день. Здесь, в Миннесоте, никто не представлял себе в полной мере, насколько отрезана от всего мира маленькая деревня на притоке Амазонки, где доктор Свенсон проводила свои исследования. («Завтра это письмо возьмет мальчишка, который поплывет вниз по реке в выдолбленном бревне, – писал ей Андерс. – У меня не поворачивается язык именовать этот артефакт каноэ. Вероятность того, что мое письмо когда-нибудь доберется до тебя, невозможно просчитать – статистика тут никогда не велась».) Но все-таки Бразилия – цивилизованная страна. Несомненно, что и в тех местах некоторые люди пользуются Интернетом через спутники. Неужели доктор Свенсон не позаботилась о том, чтобы наладить связь хотя бы через них?
– Почему доктор Свенсон не позвонила тебе? Странно… Ведь спутниковая связь возможна в любой точке Земли.
– Доктор Свенсон утверждает, что в тех местах нет вообще никакой связи. Может, она просто не хочет пользоваться телефоном.
В этой тихой комнате они стояли почти рядом, но она едва слышала его голос.
– Но в такой крайней ситуации… – Марина осеклась.
Мистер Фокс и сам ничего не знает.
– Где же теперь… он? – Она не смогла выговорить слова «его труп». Андерс не мог стать трупом. В кампусе «Фогель» полно докторов – они работают с утра до вечера, пьют кофе в своих офисах. В их шкафах, в ящиках столов полно всевозможных медицинских препаратов. Они – фармацевты; и если у них чего-то нет, они тотчас находят способ это изготовить. Конечно, если бы они знали, где он, то смогли бы как-то ему помочь, что-нибудь придумать! Как только она подумала об этом – мечта о чуде вытеснила из ее сознания все научные воззрения. Впрочем, если человек мертв, то тут уже ничего не поделаешь.
И все-таки Марине Сингх даже не надо было закрывать глаза, чтобы увидеть, как Андерс Экман сидит в кафетерии кампуса и ест сандвич с яйцом и салатом – он делал это каждый день с большим аппетитом.
– Ты разве не читал сообщения врачей о вреде холестерина, который содержится в яйцах? – спрашивала она.
– Я и сам пишу такие сообщения, – с невинным видом отвечал Андерс, водя пальцем по краю тарелки.
…Мистер Фокс снял очки и промокнул уголки глаз аккуратно сложенным носовым платком.
– Прочти письмо, – сказал он.
Она не стала читать письмо вслух.
«Джим