не спорю, Саша. Он мне не друг. Но если это против нас сыграет? Дескать, сами себя грызём?
– А вот тут нам опять Ишин поможет. Так распишет, что у мужиков и сомнений никаких не останется: Антонов – их слуга и брат. А большевикам открытое письмо напишем. Протягиваем де вам руку помощи в борьбе с бандитизмом.
– Вот это мозг! – восхищённо зацокал языком Дмитрий, любуясь братом. – Гений!
– У Кольки людей человек пятнадцать-двадцать будет. Придётся нам своими рисковать, – погрузился в размышления Токмаков.
– Мы, Петя, предложим ему совместную операцию. Скажем, что в Курдюках кассу кооператива брать будем. Он выедет к нам с людьми навстречу, не ожидая подвоха. Где-нибудь в лощинке мы их разом и прихлопнем.
– Это мысль! – тотчас поддержал план Токмаков.
– Да, братуха, на печи с тобой не залежишься, – одобрительно похлопал брата по плечу Дмитрий.
– Это даже ещё не начало, Дима. Скоро сказка сказывается, – задумчиво произнёс Антонов. – Всё. Давайте отдыхать.
Путники поели, проверили лошадей и приготовились по очереди вздремнуть. Всем требовалось выспаться.
А с наступлением сумерек они тронулись в путь и поздней ночью прибыли в Ново-Калугино к дому зажиточного мужика Филиппова. У него они планировали задержаться на несколько дней, пока будет идти подготовка к ликвидации Бербешкина.
На следующий день Акимов – сосед Филиппова – сходил в Калугино и через родственников вызвал Ишина из Трескино, где тот дожидался Антонова. Ново-Калугино расположено всего в трёх километрах от волостного села Калугино. Их разделяет небольшая речушка Сухая Панда, местами переходящая в ручей. Тут и там через неё переброшены мосточки, которые в половодье уносит бурной водой. А в сухую пору напрямки можно пройти по пойменным лугам.
Акимов дождался Ишина в Калугино, куда тот прибыл уже в поздних сумерках. Вдвоём с осторожностью отправились к Филиппову. Нельзя было местным большевикам на глаза показываться. Те сразу сообщат в Инжавинскую ЧК.
В доме у Филиппова уже шёл дым коромыслом. Топилась большая русская печь, в которой парили чугуны с различным варевом. Вкусный запах пеленой расстилался по комнате. За большим дубовым столом расположилась вся тёплая компания. Внушительная бутыль самогона возвышалась посередине стола. Молодая жена Филиппова постоянно подставляла гостям различные яства, а мужики с удовольствием ели, награждая хозяйку словами благодарности. В ожидании Ишина и Акимова разговор шёл о погоде, о собранном урожае, который в этом году не радовал крестьян, о наступивших лихих временах.
– Будет ли жизнь мужику? – вопрошал Антонова Семён Филиппов. – Сколько же нам произвол терпеть, Степаныч?
– Ещё чуток, Семён. Зреет недовольство по уездам. Думаю, скоро поднимется народец. А пока силы копить будем.
– Мы – копить силы, а они нам – в бок вилы! – скаламбурил Филиппов.
– А вот кто кому вилы воткнёт – это ещё вопрос! – возразил ему Токмаков.
– И не только вилы. Скоро всех коммуняк перебьём, –