они были нередко слышны и мне, прежде чем Генри просыпался и исчезал.
– Пошли. – Грейсон решительно встал. – Если сейчас проснёшься и ты, мне придётся одному искать обратную дорогу. Я могу совсем заблудиться…
– Блудиться, блудиться, – прохрипел попугай и добавил пугающе-человеческим, низким голосом: – Разбиться!
– Хватит, глупая птица, у меня уже мурашки по коже, – сказал Грейсон. – Так ты идёшь, Лив?
Пожалуй, и впрямь не имело смысла дальше дожидаться здесь Генри.
Я ухватилась за руку, которую нетерпеливо протянул мне Грейсон, и пошла за ним.
– Первое, чему ты, Грейсон, должен научиться, – это просыпаться, если сон тебе не нравится или становится опасным. Это гораздо важней, чем все фокусы с превращениями.
Часы на стене перед нами пробили двенадцать раз. Во сне миссис Ханикатт наступило время чудес, на самом же деле должен был пойти третий час. Дело в том, что я заснула уже после полуночи, потому что Мия опять забралась ко мне в постель и мы пытались успокоить друг дружку, объясняя, что Лотти лучше будет начать новую жизнь. Без нас.
Бой часов ещё разносился в пространстве, когда на стене возле часов с лёгким шумом раскрылась ковровая дверь и оттуда появился бледный, тщедушный мужчина средних лет. Он был в очках с проволочной оправой, у него было круглое рыхлое лицо, в волосах глубокий косой пробор. Хотя он не производил пугающего впечатления, – может, потому, что держал подмышкой толстую цветастую подушку, – спицы из рук миссис Ханикатт выпали на пол. Да и Грейсон сжался от страха. Он отпустил мою руку, сбив при этом на пол горшок с цикламенами. Ни новый пришелец, ни миссис Ханикатт этого не заметили.
– Альфред! – ахнула миссис Ханикатт.
– Да, это я! – засмеялся Альфред. Это был не дружеский смех, который подошёл бы маленькому безобидному человечку в очках с проволочной оправой и цветастой подушкой, – а скорее смех, можно сказать, «серийного убийцы». – Ты ведь всё закрыла на три оборота, всё контролируешь, правда, Бекки? Только про эту потайную дверь ты забыла.
– О, господи, знаю я эти сны! – прошептал Грейсон.
Альфред не смутился. Без лишних слов он поднял подушку и подступил к миссис Ханикатт.
– Нет, пожалуйста, не надо! – Голос миссис Ханикатт звучал так, будто ей не хватало воздуха, он был уже еле слышен. – Пожалуйста, не надо, Альфред!
Она сидела спиной ко мне, поэтому лица её я не видела. Зато лицо Альфреда мне было видно превосходно. Его глаза холодно поблёскивали.
– Просьбы тебе не помогут, миссис отличница. – Он подошёл к ней ещё ближе. – Сейчас ты перестанешь дышать. Я смогу понаслаждаться твоими судорогами.
Грейсон откашлялся.
– Я не хочу вам мешать. Но не могли бы вы подождать с убийством до тех пор, пока при этом не будет свидетелей? Это я вам, убийца с цветастой подушкой! Вы меня слышите? – Он пощёлкал в воздухе пальцами.
Альфред невольно сморщил лоб, но с места не двинулся, а миссис Ханикатт повернулась к нам.
– О-о! –