как всегда, победила, и тут я как раз свернула вслед за «боссом» на посыпанную гравием дорожку, ведущую к прелестному маленькому бунгало в пригороде Атланты. Дорожка привела меня с холма возле дома к отдельно стоящему сараю на заднем краю участка. Харли загнал машину в потрепанный небольшой гараж, а я запарковалась рядом на участке переросшей травы – как следует сосредоточившись на том, чтобы снять ногу со сцепления после того, как выключу двигатель.
Я посмотрелась в зеркальце, взлохматила свои хвостики, сделала глубокий вдох и вышла на свет предзакатного солнца.
Я услышала громкий звук, с которым Харли задвинул металлическую дверь гаража и запер ее на висячий замок. Потом он взглянул на меня и улыбнулся. Солнечный свет стал оранжевым, и в его низких лучах были видны все пляшущие в воздухе между нами пылинки, частички пыльцы и зонтики одуванчиков.
– Ну вот, – сказал Харли, обводя рукой с зажатой в ней нераскуренной сигаретой неухоженный двор.
– Мне нравится, – ответила я. Это напоминало мой собственный дом. Маленький. Далекий. Заросший. Одичалый.
Харли закурил и снова предложил сигарету мне. На сей раз я взяла ее рукой, а не зубами, внезапно испытывая смущение перед возможным перетрахом. Я была у него дома. В смысле я хотела оказаться у него дома, но теперь я действительно была у него дома. Где была его кровать. Где он занимался сексом с маленькими дурочками, которые приезжали к нему, делая вид, что просто хотят пива.
Мы вместе прошли по выросшей до колен траве, по деревянным ступенькам, через облезлую террасу, в заднюю дверь и вошли в то, что с тех пор всегда будет носить титул Самой Гадкой Холостяцкой Дыры, Которую Я Видела В Своей Чертовой Жизни.
Мы зашли через кухню, которая была отделана горчичного цвета шкафами 50-х годов, с драным линолеумом на полу, с грязными тарелками, пустыми пивными банками, голыми лампочками, обшарпанными алюминиевыми стульями и дырами в обоях размером с человеческую голову. Я замерла, раскрыв рот, а Харли устремился прямо к холодильнику.
Вытащив две банки самого дешевого пива, Харли вручил одну мне со словами:
– Прости, что тут такой срач. Мой братец устроил тут пьянку со своими друганами пару дней назад, и дерьмо как-то разрослось.
Я рассмеялась, оглядывая разор и запустение.
– Значит, дерьмо разрослось, да?
– В гостиной вроде поприличнее – ну, типа. – Харли провел меня к двери в практически необставленную гостиную.
В центре стояли сильно потрепанный кожаный диван, кресла и кофейный столик – определенно найденные у старьевщика, – а перед ними был телевизор с большим экраном и множеством каких-то проводов, колонок, dvd, микрофонов, наушников и усилителей, которые торчали кругом, производя впечатление какого-то электрического осьминога. Единственным украшением комнаты было собрание неоновых пивных вывесок, висевших на левой стене. Их шнуры были воткнуты в длинную полосу удлинителя, лежащего на полу.
Когда я подошла к этой стене, Харли щелкнул выключателем с другой стороны комнаты, и меня